Код: [align=center][url=http://exlibris.rusff.me/][img]https://i.imgur.com/EHhT827.jpg[/img][/url][/align] |
Код: [align=center][url=http://exlibris.rusff.me/][img]https://i.imgur.com/kQYaZIr.jpg[/img][/url][/align] |
Код: [align=center][url=http://exlibris.rusff.me/][img]https://i.imgur.com/t3JvTqS.png[/img][/url][/align] |
crossover
[скука]
Satan & Judas & Robb Stark
пост: Mina Murray
Генри высовывает голову из окна, чтобы почувствовать на своих щеках остатки ночного тумана, оседающие сейчас большими каплями и пробирающим до костей холодом. Ему нравится туман, а внутри его костей всегда холодно, семейный камин давно перестал отапливать его внутренности теплом счастливых воспоминаний или возникающих вспышек тёплых чувств в настоящем. Чернила остаются на пальцах, к ним добавляются несколько капель осевшей на оконной раме росы, когда даже не наследный принц слышит вдали мальчишечьи голоса (будто бы в закрытом интернате для мальчиков где-то можно от них спрятаться) и закрывает окно, беря необходимые книги и несколько листов написанного, исправленного, переписанного, зачеркнутого и добавленного, снова переписанного начисто эссе. В нём про очередную пьесу, что им нужно было прочитать, проанализировать и понять лучше, чем это сделал автор. Автор мёртв, его кости истлели, и душа его в месте, где нет дождя, ни снега, ни бурь не бывает жестоких. А теперь группа шумных мальчишек, что лучше бы сейчас гоняла на поле для регби или с футбольным мячом, чем читала древнегреческий, пьесы и чьи-то там трагедии жизней, тревожат его покой своими неумелыми мыслями и заключениями. (Генри бы понял, вернись он озлобленным духом и начни им мстить). Тем более, что от «мальчишек» мало чего осталось — ни детской невинности в пухлых щеках и ещё по-детски округлых боках, ни её же в их действиях и словах. Они теперь шумные, грубые, а их происхождение, тянущееся в родословных со времён, когда шекспировский английский был в обиходе, и титулы дарят им их амбиции и чувство неприкосновенности. Генри не нравится быть в их обществе больше необходимого, он обходит стороной их компании и запрещённые вечеринки, чтобы провести лишний час в конюшнях или с очередной книгой, где-то, где... где-то. Не здесь. Не с ними.
Какое это было веселое в первый раз приключение, как накрасил ресницы, вытягивая щеточкой из себя женское, чтобы глаза в створке религии, были женские, непременно женские, как натянул хламиду, спрятав под ней и пол и самое себя. Смеялся про себя: сколько дверей закрывает женщинам эта тряпка, сколько дверей ему она открыла. Ах-ах, мусульманское привидение желанно и в группе для переживших сексуальное насилие, там, где делятся нарывами, которые мужчине не увидеть и там, где жалуются на побои, заигрался так, что в душе затеплилась благодарность в ответ на чужое: «Садись, сестра, здесь тебе рады», а потом сидел-сидел-сидел и впитывал-впитывал-впитывал, собирал роскошные свидетельские показания, приглядывался, запоминая признаки, чтобы потом в толпе выглядеть без труда и увязаться следом без сомнения. Как опускают глаза, как каменеет лицо, как шарахаются громкого звука. Хочется всё вывалить на Гарбо, но не порисоваться, это толкает его жажада действия в спину. Хочется взвести себя как курок, добраться до той, особой ясности, которая снимет мелкие вопросы.
Магнолия благоухает беспардонно, иноземная распущенность аромата чуть не кружит голову.
***
Умиротворенно пережевывая здешний джентльменский омлет, смотрел чуть дальше золоченого канта тарелки и посейдоновых зубьев вилки, предпочитая проживать сегодняшним днем. И день этот лепился из эклектичности солнечных полос и теплого дыхания ранней осени, медовых полевых нот и зайчиков в темных волосах Монро. В детстве в отчем доме завтраки на террасе превращались в затяжные пикники, неумолимо относя ассоциативный ряд к детективам Агата Кристи, полным джентльменов, облаченных в белое, соломенных шляп, подкрученных усов и официантов, склоняющихся ровно пополам. С отличной задницей. В юности маясь на таких трапезах у родителей то и дело раздумывал над охотой, прогуливаясь между столиками, кушетками, пуфиками и яркими думками, изящными серебряными подносами, по которым плясали солнечные зайцы. Столик традиционно украшала тканая шотландская скатерка и букет поздних пурпурных пионов. Неспешный разговор о переменчивости погод, нынешнем урожае, местной флоре и фауне. Запахи угощения были пойманы под купала серебряных крышек. Яркие блики подкрашивали сочные бока яблок, играли на виноградных гроздьях, на мягких губах, на зубцах многочисленных вилок.
