"А утречко вышло бодреньким, как не верти его", — думает Йорвет и делает долгий глоток из отбитой жизнью и им самим лично — кружки. Кружка, к слову-то, была даже не его. Упер у какого-то дохляка. Впрочем, у Йорвета уже несколько лет как ничего своего, окромя сапог да нательного белья — не было. "Все пригодно, что мертвяку не годно", — пыхтел бывало он, снимая с очередного покойника акетон или побитую кольчугу. Жизнь на большаке, тем более когда у тебя за душой маячит "беличий" хвост — никогда не способствовала достатку. Жив? Ну, и, хвала, Великому Древу, заебись, завтра будет новый денечек и, чего тут греха таить, новые трупы.
А утро было бодрым чисто потому что в рассветных сумерках на их лагерь вылетел кабан. Какого хрена эта свиная образина забыла около воняющего дымом эльфского убежища — вопрос, конечно, был интересный, почти что риторический, но шибко сильно-то над ним думать и не приходилось. Времени не было... Чисто потому что, ну, кто, блядь, мать вашу, на кабана с мечом-то прет? Сильно пострадавших не случилось, ну, разве гордость кому-то основательно примяли. Ну, так это ж, разве травма? От зашиба гордости еще никто не помирал.
— Ветка, — крепкая женская ладонь, со стертыми от тетивы пальцами, ложится на йорветово плечо с охренительного размаха. Да такого что содержимое кружки расплескивается и вовсю начинает вонять травами. Скверная рана на лице Йорвета — охуенно ноет. Одно время, sidhe даже надеялся, что может что полезного этого уродство сможет делать (кроме того чтобы пугать всех в округе), но нет, паскудная отметина только болела и мешала жить в совершенно разные моменты бытия.
— Да, ебать тебя ж... Фланнан, ну, ты не охуела ли, паскудная ты девка... — пятно расплывается по нательной йорветовой рубахе, которая и так была далека от чистого совершенства. Они все, конечно, как могли старались блюсти себя да одежку в чистоте, но, Матери ради, вы вообще как это себе представляете в лесу, где тебе в жопу если не стрела охотников за головами рискует прилететь, так вот — кабан...
— Пососешь, — хмыкает истошно-рыжая, будто бы крашенная (вот если бы Йорвет точно не знал, что нет, никогда б не поверил) эльфка. Они с ней были одинаково "красивые". Фланнан, правда, имела три шрама через все свое лицо, которые заканчивались где-то под одеждой. — Там... это... визитер к тебе.
— Ко мне? — Йорвет действительно близок к тому чтобы начать сосать пятно на рубахе. "Не жадный, а прижимистый", — часто отвечал он так. Травы стоили дорого, всего в лесу не соберешь. Не каждый травник согласится торговать с "беличьей" ганзой. "Голь на выдумку хитра", — Киаран всегда так удивительно аристократично закатывал глаза на все выходки старшего своего брата, что удавить хотелось. Но не моглось, потому что на младшеньком иной раз лежала тяжкая ноша бытия йорветовыми совестью, разумом и здравым смыслом.
— Ага... Эльф. Может слыхал про Исенгрима?
Йорвету с еще большим отчаяньем хочется пососать пятно на рубахе. Про Железного — не слышал только глухой, да и тому на жестах поди уже успели рассказать. Когда такие эльфы приходят в твой скромный лагерь, то как бы есть вероятность, что предстоит какая-то ерунда, которая сулит буквально все плохое. Йорвет не был пессимистом, он всегда был за здоровый реализм и цинизм, а потому только вздыхает в ответ.
— Киаран?
— Не, милай, топай-ка ты, тебя жаждут. В конце-концов, это ты у нас за главного.
— Заведу главоглаза — будете все знать.
— Свежо предание, ты, блядь, косорожий, с детства твердишь про него.
— У меня будет ручной главоглаз, — Йорвет допивает свое лекарственное пойло, кривится и идет в лагерь. Ему с одной стороны даже интересно, а чего это ему могут предложить, а с другой — он прекрасно знает, что ничего кроме головной боли, которая и так была при нем почти постоянно.
У лагерного костра — людно. "Ну, еще бы, — думает Йорвет, — сам Исенгрим". И пялится на новый элемент в обстановке своего лагеря. Новый элемент держится достойно, не сказать, чтоб вызывающе. "Долинники", — почти сплевывает Йорвет, но вовремя придерживает свой поганый горский язык.
— Драсти, — вот и вся вежливость. Очень по-йорветовски.