С этой точки открывается потрясающий вид на уже давно загнивающий город. Невольно поджимаю губы и морщу нос, втягивая в легкие затхлый воздух из приоткрытого окна. Закрываю глаза и чуть опускаю плечи, позволяя себе маленькую слабость. Я буквально кожей ощущаю страдание, боль, смерть - ничего не меняется из мира в мир. Этот мир находится на грани - и кто-то должен принять жесткое решение. Если этого не может сделать моя мужская версия этого мира - это сделаю я. Он считает, что его история трагична, вот только он никогда не был женщиной в мире, которым правят мужчины. Я укрепила свое положение в обществе кровью. Мне слишком рано пришлось повзрослеть. К сожалению, во всех смыслах. И взять в руки бразды правления семейным бизнесом.

Сложнее всего было бороться с "партнерами" отца, которые полагали, что девушка не справится с активами такой огромной корпорации, как Wayne ent. - мне очень понравилось затыкать их, а после и вовсе выкупать их долю. Мне принадлежал не только контрольный пакет акций, я была практически единоличной их владелицей. И не потеряла ни миллиона. Лишь выработанная годами выдержка помогала мне сохранить лицо, когда они приползали ко мне буквально на коленях. И я великодушно продавала им акции - увеличив цену в десять раз, приумножая свое состояние. Моя внешность всегда играла мне на руку - благодаря отцу же я получила отличное образование: меня обманывать - себе дороже. Зачастую, в самом прямом из смыслов. У семьи Уэйн всегда были лучшие юристы и адвокаты. А я варилась в этом "котле" с сознательного возраста. Никто не смеет переходить мне дорогу.

И с годами я лишь совершенствовала свои навыки. Сначала научилась без промаха стрелять и, соответственно, не расставалась с револьвером, потому что воспоминания о той роковой ночи не отпускали меня ни на минуту - я больше никому не позволю застать себя врасплох. Именно поэтому я стала ходить и на курсы восточных единоборств, выбрав наиболее близкое мне, которое ко всему прочему тренировало еще и скорость реакции. Но и этого мне оказалось мало - мое тело было несовершенным. Роль жертвы никогда меня не устраивала. И на помощь мне пришел искусственный интеллект, заранее запрограммированный, и образцы крови, добытые незаконно. Общество обязательно осудило бы меня, вот только мне плевать. Я сделала свой выбор.

Мой оглушающий крик глушился специальными экранами. Большую часть шрамов скрывала одежда. Первая треть экспериментов провалилась - мой организм отторгал чужую ДНК. При этом я не могла забросить свои обязанности защитницы Готэма. Так больно мне не было с момента смерти Сильвестра. Нельзя позволить моим врагам расслабиться. Только не сейчас. Мой город должен жить, раз уж я внутри умерла. Вот только все мои усилия оказались напрасны. Да, я убила короля атлантийцев, но в отместку они затопили мой город. Словно это не они изначально бросили мне вызов. Я больше не могла оставаться в тени. Они еще пожалеют, что бросили мне вызов. Не составило труда создать новую броню и новое имя. Бэтмен - этим миром все еще правят мужчины, позволю им такую иллюзию. Я взяла под контроль камеры наружного видеонаблюдения и также частоту, на которой общаются полицейские - я опережала их, как минимум, на три шага. Я стала карающим мечом Готэма, пока однажды не пришли Атлантийцы.

Я плохо помню последующие недели. Наиболее четким воспоминанием является смех. Оглушающий заразительный смех. И мой бэт-сигнал. Убийственная ирония, учитывая, что Джокер давным давно кормит собой рыб. Но тем не менее, я явилась. И ни капли не пожалела. Он/Я слаб. Это даже слишком просто. Но теперь игра приобретает оттенок личного. Я ухожу в тень, не позволяя никому отследить меня, разослав шпионов во все уголки этого мира. И пусть фигура морского царя меня заинтересовала, я не позволяю себе отвлекаться, пока картина полностью не будет у меня перед глазами. Почему именно этот мир оказался "главным"? Я не могу найти ответа.

Мой план был идеальным. Созданные мной "чудовища" знали свои роли и должны были лишь идеально их сыграть. К сожалению, не все справились с поставленной задачей. Мое сердце сжимается от одной только мысли, что я должна избавиться от одного из них. Лев подставил под удар всю операцию, провалился, попал под радар спецслужб - для меня он стал отыгранной картой. У меня просто нет выбора, я должна от него избавиться. Вот только проблема в том, что я не могу убить свое создание, просто не могу.

- Здравствуй, Химера, отлично выглядишь, - не сдерживаю самодовольной усмешки, окидывая фигуру девушки медленным оценивающим взглядом. Вот она, мое идеальное творение, моя идеальная Ева, в ней нет изъянов или недостатков, она создана по моему образу и подобию. Она не подведет. Она лучшее из моих созданий, самая идеальная и незаменимая.

- Ты знаешь, зачем ты здесь, - не спрашиваю, просто констатирую факт. Провал Немейского Льва оказался слишком громким, он ударил по всем нам, его несдержанность сыграла против него. И пусть они всего лишь возрожденные зомби, каким-то неведомым для меня образом, они сохранили привязанность и преданность прежним родственным узам. Судьба Льва уже была решена, мне было любопытно, что сейчас преобладает в Химере - преданность мне или память прошлой жизни. Как она поведет себя? Поворачиваюсь к своему отражению, искренне улыбаясь, она опасна, но я ее не боюсь - в ее генетический код встроена преданность мне. Она скорее умрет, чем убьет меня. Подхожу к столику, на котором уже стоит бутылка вина, даже не поднимая на нее взгляд. Беру в руки бутылку и делаю вид, что читаю этикетку, после насмешливо киваю и разливаю кроваво-красную жидкость по бокалам.

- Угощайся, - киваю в сторону бокала, а после вновь отхожу к панорамному окну в своем пентхаухсе, без страха подставляя ей спину. На губах замирает мягкая улыбка, когда я делаю первый глоток, на мгновение прикрывая глаза, перекатывая на языке терпкий вкус вина.

Это будет интересно.

Прекрасно знаю, что оставлять всё в первозданном, так сказать виде - не лучшая идея. Особенно, потому что отвечать Войту, по возвращению, нам всё равно придётся. И объяснять, что именно мы предприняли, после того, как всё пошло совершенно не по плану - тоже. Ну, во-первых, никаких сомнений, что с Антонио мы отхватим куда больше, чем патрульные, не удосужившиеся найти у одного из них заточку. Потому что мы - не только его семья, но и непосредственные подчинённые, которым лучше бы не совершать ошибок, по себе знаю. А во-вторых... Я понимаю, что он одобряет насилие, в том числе и его собственными руками совершённое, но также осведомлён, что совершенно не в восторге от ищеек из отдела внутренних расследований, которые то и дело следуют за ним по пятам. И  несмотря на то, что интересует их непосредственно фигура самого Войта, вломить за что-нибудь, над чем он не осуществил должного контроля,  я думаю, они тоже гнушаться не будут.
  К тому же, мне совершенно не хотелось подставлять Олински, оставшегося в период отсутствие сержанта, за главного. Потому что его приказ мне и Доусону был однозначный - вытрясете из этих ребят всё,  что сможете, по поводу наркоты, из-за которой вчера в рабочем районе была перестрелка. Методы он не уточнял, теоретически предполагая, я думаю, что сделать это нужно любой ценой, за исключением летального исхода. Который нам, а в частности,  всему отелу расследований, без того состоящему на особом счету, совершенно не был нужен.
И в защиту нас с Антонио хочу сказать, что никто не предполагал, что с этим могут возникнуть проблемы. Потому что мы - не Войт, при всём уважении к нему и даже методы используем качественно другие. Я редко давлю на чувственную составляющую, как это предпочитает делать Эрин, но и за грани не вылетаю, особенно неудобно себя чувствуя при условиях, где преступник не может защищаться. Не знаю, быть может, когда пройдет столько же лет, сколько у сержанта, начну относиться к этому со вполне равнодушным вниманием, прекрасно осознавая подобную необходимость. Но пока нет. Не перехожу грани беспредела, даже если речь идёт о чём-то действительно важном.
  Вообще, всё могло и должно было пройти лучше, чем случилось. Во-первых, потому что мы с Антонио не были новичками и прекрасно умели заставлять говорить шушеру, подобную той, что оказалась сегодня в клетке, а во-вторых, потому что план, по природе своей, был достаточно хорош. Два брата, которые по нашим сведениям, души не чаяли друг в друге, с малолетства участвуя в совместном разбое. Кто мог хотя бы предположить, что между ними давно уже назревал межличностный конфликт, времени для которого они не нашли лучше, чем перед моментом, когда один, скорее всего, сдаст другого? И, как уже говорил, заточка, оказавшаяся у одного в рукаве, тоже не оказалась для нас приятным бонусом. Наш косяк, что мы не обыскали их лично, но ведь  и за решёткой они какое-то время уже содержались, а перед тем, как их туда засунуть, как было это вообще пропустить?
В общем, как ни крути, а вышло не по задумке и заставило немного понервничать. Из плюсов - оба брата-акробата не будут жаловаться другим копам, даже в такой патовой ситуации, да и к тому же, эта драка была их личной инициативой, а никак иначе. Из минусов - сильно сомневаюсь, что до сержанта это не дойдёт в первозданном виде, так сказать, и мы с Антонио не будем отстранены за подобную неосмотрительность.  Хотя, тот факт, что  Войт будет отсутствовать ещё неделю, а Олински куда-то уехал, сообщив, что до завтра мы его не должны дёргать, даёт нам некоторое время. Примерно один день.
Уилл и его коллега приехали буквально через двадцать минут после моего звонка, по счастливой случайности не спасая в этот момент ничьи жизни и находясь друг с другом рядом. Вообще,  я рассчитывал только на брата, прекрасно осознавая, в какое непростое положение ставлю медика, выезжающего с помощью нелегально, но с Роудсом было даже лучше. Потому что меня не слишком заставляло переживать собственное разбитое лицо, что было делом довольно привычным, но вполне беспокоила рана Доусона. И тем более, состояние подозреваемых, которые на первый взгляд вообще не успели пострадать слишком сильно - мы с Антонио моментально бросились разнимать их, из-за чего собственно и получили то, что у них предназначалось друг для друга. Но, я прекрасно был осведомлён, какие последствия могут наступить, даже в самых безобидных случаях, казалось бы. Чёрт с ними. В подобном случае было лучше перестраховаться.
Мы с Антонио ждали, пока Уилл и Коннор осмотрят подозреваемых, и только получив их заверения,что в общем-то, ничего страшного не произошло и никому, и ничего не угрожает, отпустили их  вместе с Рузеком и Этвотером по разным допросным, чтобы ребята уже там постарались выяснить хоть что-нибудь. Но больше дел не было, а мы с Доусоном не выглядели сейчас достаточно представительно для того, чтобы они решились вдруг нам сейчас открыть собственные тайны.
- Да уж, забавно вышло. Усмехаюсь, несмотря на массу неприятных ощущений, от всех манипуляций Уилла, который обрабатывает мне раны, на которые не реагирую ни словом, ни действом, пока Роудс находится возле второго детектива. - Быстро вы. Круто. Констатирую факт, который кажется сейчас весьма уместным. В конце концов, никто из этих двоих не обязан был  бесплатно оказывать частные услуги полиции Чикаго, причём, в условиях не содержания под стражей, а в клетке, которая технически вообще не числится как место для проведения допросов. Повезло мне с братом и лояльностью его коллег, нечего сказать. Хотя, остаётся только надеяться, не поднимая этот вопрос сейчас, что Уилл изначально определил для Роудса, с которым мы раньше максимум пересекались по делам, что должен быть этот выезд без всякого официального оформления. Потому что чёрт с  ним, с нашими травмами, но не хотелось бы ещё и разбирательств по поводу того, кто виновен в том, что один из жуликов оказался вдруг с заточкой,  вне места, где должен был содержаться.
- Надеюсь, не оторвали вас ни от чего важного? Мы ничего не обсуждали при подозреваемых, которых держали, прицепленными наручниками  по разные стороны, до появления Уилла и Коннора. Зато, пару вещей, которые уже успели сообщить Рузеку и Этвотеру, выяснить успели. Благо, к моменту появления врачей оба братца-кролика успокоились и вполне мирно дали осмотреть себя, опасаясь ещё и обвинений в нападении на полицию, которых мы обещали им не устраивать, если не будут создавать дополнительных проблем. В общем, допрос в отсутствие Войта оказался, вопреки изначальным планам, так себе идеей, но оперативность, с которой тут появились мой братец и Роудс, была похвальной.
- Ещё раз напоминаю всем, что было в клетке, остаётся только в клетке. Прижимаю вату, пропитанную чем-то резко пахнущим, к собственному носу. Я не очень любил поступать ровно так,  как и говорят, но по части здоровья целиком и полностью доверял своему брату, которому куда лучше было знать, что делать, я так полагаю. Хотя и проблем со своими повреждениями не видел никаких вообще. Типичное дело, даже в столь мирных обстоятельствах.

Инстинкты приказывают валить куда подальше, чувство долга призывает отправиться в Западную Европу, а душа тянет в бар. И я, надо признаться, с огромным удовольствием послушался именно последнюю, если бы было можно. Но
а) бессмертие - понятие относительное, когда речь идет об отце, у которого всегда припасена пара молний в зад.
б) сложно удержаться от того, чтобы в очередной раз не раздражить настоящую божественно-породистую львицу.
Я знаю, она любит меня и лишь потому я все еще не собираю свои кишки где-то по кусочкам в Тартаре. Ну, или в Дуате, если угодно. Не думаю, что если она когда-нибудь оторвет мне голову или что похуже, расположенное куда ниже, будет такая уж принципиальная разница, в каком именно из миров оказаться. Любая экскурсия веселее, когда ты гид, а не нечто, распыленное на миллионы молекул и не евнух. Хотя, в том случае, если я когда-нибудь окончательно допеку львицу, нет никаких сомнений, что мне придется хуже. ГОРАЗДО хуже, чем все то, что она мне обещает каждый раз, при очередной нашей милой встрече. Но я мальчик взрослый и грозный, даже если сбегу, поджав хвост, то исключительно с невероятным чувством собственного достоинства на лице.
Вообще, предпочел бы встречаться с красоткой в несколько иных обстоятельствах, нежели тех, куда загнала меня судьба. Которая, кстати говоря, еще попляшет у меня, как ей понадобится доставить кому-нибудь весть. Потому что я, честно говоря, чувствую в этом всем уже подвох. Ну не может мне везти совершенно случайно каждый раз на бешеных богов. Особенно из тех, кто  с огромным удовольствием открутит мне голову и в мирные, ничем не замаранные времена.  Ну, или из тех, кто уже не раз это делал. 
Перешагиваю насмешливо чью - то печень, заботливо вырванную, судя по всему, прямо из организма. Я конечно не Анубис, чтобы слишком уж разбираться в анатомической составляющей смертных, но сдается мне, что это именно она. Малоприятный бесформенный кусок, который куда лучше выглядит, когда принадлежит животным и подается в жареном виде. Впрочем, не мне судить о чужих предпочтениях. 
Не успеваю и слова сказать, как слышу крик и прямо к ногам прилетает нечто похуже. Не знаю уж, что именно это такое, но выглядит в  любом случае отвратительно. То ли кишки, перемазанные кровью, то ли что - то более мерзкое, если такое в человеческом организме бывает. Я действительно не слишком силен в анатомии, нужды как-то заниматься дополнительным образованием не было. 
- Мне можно считать это радостным приветствием? А можно заказать что - нибудь другое в качестве подношения? Стейк из ягненка, к примеру.  Хмыкаю насмешливо, перешагивая через чьи - то останки. Они  не особо привлекают  к себе внимание, особенно на фоне пейзажа вокруг, самым мирным из которого была окровавленная богиня. Если бы я был художником, то назвал это действо вероятно "не стой на пути у львицы или стой, это не важно, тебе все равно конец". Ну, не так длинно конечно, подумаю об этом на досуге, когда будет свободное время. А затем подкину идею Аполлону, пусть разбирается. Кто у нас  в конце концов, покровитель тягомотного искусства? С ним вообще, честно говоря, проблем никогда особо не было. Вложи мысль в его голову, сделай вид, что он сам это придумал и вуаля. Напрягаться не приходится вообще. Он ведь даже коров мне простил за инструмент, что формально, принадлежал ему. Что за папин сын.
- Красотка, Сехмет, сколько лет, сколько зим, сколько .... Раскидываю руки в приветствии, с твердым намерением обнять львицу, но перехватываю ее взгляд и весьма предусмотрительно прохожу мимо, обнимая ближайшее дерево, делая вид, что так и задумано было. Почему я не могу скучать по этому случайному дереву, в конце концов? Любая любовь имеет право на существование в этом мире, где мой отец изливается золотым дождем, из чего самое странное - что не в пошлом смысле того.
Аполлон вон тоже то на цветы, то на бабу, превратившуюся в лавр залипал. Так что, я ещё ничего так вариант, в любом случае. Сехмет стоило бы за столько веков присмотреться.
- Как здорово, что мы здесь встретились. А я вон, старого друга решил навестить. Обхватываю ствол дерева сильнее, имитируя неподдельную радость. Зато  с честью вышел  из положения, где мне могли оторвать руки, например. И все бы не беда, заново отрастут, но на вечер у меня намечено свидание.
- Как дела, чем занимаешься? Туризм? Экскурсия? Отдых? Отрываюсь от дерева, повернувшись к львице и начисто игнорируя, с широкой улыбкой, что происходит вокруг. В конце концов, личное дело каждого, как развлекаться на чужом районе. Может, у нее путевка  включает в себя экстремальные развлечения, в виде массовой бойни, кто знает. Я не должен вмешиваться в чужие дела.
Ну, по-крайней мере, когда это не связано с работой или выгодой.
Хотя да.  Я же явился как раз для того, чтобы остановить ее. Неудобно вышло. 
- У меня есть предложение получше. Может...в бар? В принципе, я понимаю абсурдность собственного предложения, особенно в свете яркого намека на то. Если конечно, чье-то сердце, припечатавшееся мне в морду, было именно им. Но у красивых девушек, мне это известно точно, всегда были свои методы флирта. У львицы, я так понимаю, такой. 
- Милая, я как любой нормальный мужчина, иногда путаюсь в женском языке. Это значило "да"? Конечно же, в моем голосе теплится надежда. Бесполезно говорить океану "не буйствуй", если ты конечно, не Посейдон. Но я, как известно, совсем не профессиональный укротитель львов. Интересно, главные боги разных пантеонов не могут решать свои проблемы на каком-то другом, более политическом уровне, чем посылать гонцов, которым вероятно, отгрызут голову за наглые предложения?
Вытираю лицо от чужой, весьма вонючей крови, и стараюсь обезоруживающе улыбнуться Сехмет. Мы старые друзья, в конце концов, ну не убьет же она такого красавчика? Хотя признаться, не раз уже пыталась. Спасает исключительно то, что я абсолютно бессмертен, да еще оба подземных царства - дома под аренду родные.
- Хорошо выглядишь. Тебе идет эта...чужая кровь на твоей одежде. Если не знаешь, что сказать, чтобы девушка не отправила тебя к праотцам - скажи ей, что она хорошо выглядит. Кто - то говорит, что универсально сказать "как ты похудела", но меня богиня-бегемот за это однажды в прямом смысле чуть не затоптала. А я не из тех рисковых парней, что любят связываться с разъяренными девушками,  какими бы хрупкими они с виду не были. Лучше уж под танк попасть. Ну, или добровольно раствориться в мировом пространстве.
- Я тут, кстати говоря, с посланием к тебе, если что, гонцов не убивают. Не к месту вспоминается, что им, принесшим плохие вести,  как раз-таки, головы сносят первым. Но я искренне надеюсь, что Сехмет подобные традиции не известны. Мне это на симпозиуме всех гонцов разных пантеонов рассказали. Или где-то прочитал, или где-то услышал, я не помню. В любом случае, всегда надо вкладывать в интонации то, что ты веришь в то, что говоришь.
- Думаю, ты будешь рада услышать, что . . . Смотрю на лицо львицы и потворствуя инстинктам сохранения, произношу совсем не то, что собирался изначально. - Я был в подземном царстве, Осирис передает тебе свое уважение. Собственно, почему бы и нет? Просто так она  в тот мир не отправится, но кто докажет, что он этого не говорил? Думаю, сам Осирис не будет нарываться и опротестовывать подобное. Зацените, как виртуозно выкрутился.
- А еще Зевс просил тебя прекратить устраивать бойни, иначе случится конфликт. Ну так что думаешь? Может, завалимся сегодня куда-нибудь, где играет кантри-музыка? Слежу за каждым движением Сехмет и пытая удачу, добавляю: - Инди? Рок? Побьем хиппи? В конце концов, я сделал то, для чего меня сюда сегодня отправили, но никто не давал приказа погибать молодым. Вскидываю руки в примирительном жесте, показывая, что абсолютно безоружен, даже без кадуцея. В основном потому, что это все равно бы не особо помогло. - Нет, ну всегда можешь выбрать заведение сама. Продолжая улыбаться, делаю два незаметных шага назад. Вообще, у нас с Сехмет хорошие отношения, помимо того, что она вечно пытается вырвать мне язык, причинить страдания, которых еще история не знала или говорит, что ненавидит меня настолько, что с удовольствием отдала бы мое сердце Амат для пожирания. Каждая дружба индивидуальна, в конце концов и эта в том числе. Просто бывают  моменты, когда лучше не трогать кого - то даже очень близкого, в моменты душевного волнения. Ну, или когда он мстит за разгромленные гробницы и устраивает по этому поводу весьма крупный локальный конфликт, к примеру. И когда на грани, судя по всему, чтобы в эти самые гробницы закопать еще и меня.
Хотя последнее, судя по взгляду Сехмет, весьма опрометчивое предложение.
Максимум сжечь в костре, не более.

Переезд - это всегда утомительно.

И совершенно неважно, идет ли речь о квартире/доме, или может быть даже переезде в другой город/штат/страну или... Землю. Брайс бы и сама хотела, что ее мир был несколько проще, да что там, намного проще. Хотела бы не носить на плечах тяжелый плащ и скрывать свое лицо за маской Летучей Мыши. Уэйн хотела бы ошибаться в своих прогнозах, хотела бы вести жизнь обычной девушки - черт возьми, она отдала бы все свои деньги не раздумывая, если бы это было возможно. Встречаться с парнями, сплетничать с подругами, ходить по магазинам/кафе/кино, отучиться в колледже, найти работу, встретить нужного человека, выйти замуж, родить двух или трех детей - какой там стандартный сценарий мелодрам и фильмов про любовь? Может быть немного драм и проблем в самом начале - завистливая подруга или чуть менее успешная сокурсница, которая по закону жанра должна вставлять ей палки в колеса. Но в конце все должно быть хорошо. Это закон.

Чёрта с два. Так бывает только в книжках и в слезливых фильмах.

Жизнь Брайс Уйэн была идеальной и оборвалась из-за пистолетного выстрела в переулке около самого старого в городе кинотеатра, куда неизменно раз в месяц ходили чета Уэйн вместе с их малолетней дочерью, пока однажды милую семейную традицию не прервал опустившийся на самое дно обычный и отчаявшийся грабитель. Ему было нечего терять, зато Брайс в тот день потеряла все. Ей не светил детский дом исключительно из-за влияния, которое оказывали ее родители на город и из-за завещания, согласно которому опекуншей девочки становилась ее гувернантка. Первые полгода она помнит очень смутно, погруженная в пучину своего отчаяния, из которой ее вытащила Астрид, которая беспрекословно заявила, что очень уважает и разделяет ее горе, но не допустит, чтобы девочка погубила себя. Женщина ни на минуту не оставляла наследницу корпорации Уэйн в одиночестве, лично отвела ее в несколько кружков, заставляла ходить в школу и даже, неслыханное дело, делать уроки, иногда приглашала в особняк одноклассников девочки, не позволяя ей окончательно разорвать все связи со сверстниками, пока дыра в груди Брайс не начала заживать. Лишь тогда гувернантка смогла немного выдохнуть, перестав опасаться, что однажды может проснуться и обнаружить в постели уже холодеющее тело девочки. Та даже предположить не могла, что настолько дорога своей няне, но тем не менее, очень благодарна ей за поддержку и заботу в то самое трудное время.

Постепенно, но жизнь вновь обрела некоторое подобие нормы, хотя ростки тьмы уже пустили свои корни в душе Брайс. Она стала более жестокой и отстраненной по отношению к враждебному ей миру. Многие бывшие партнеры ее отца пытались отнять у нее корпорацию, получить в свои руки пакет акций, который все еще был в руках единственной дочери Уэйнов. К счастью, Астрид довольно успешно отражала их атаки до совершеннолетия девушки, а там она, с четырнадцати лет изучавшая право и юриспруденцию, смогла успешно дать им всем от ворот поворот. Брайс не желала отдавать семейное дело в чужие руки, поэтому быстро освоилась, а к двадцати годам и вовсе приумножила свой доход. И черт возьми, ей очень нравилось дурачить надутых индюков, которые так сильно мечтали обвести ее вокруг пальца и прибрать к рукам ее компанию.

И, конечно, никогда не знал, что ослепительно красивая Брайс ведет двойную жизнь, ночами выслеживая самых опустившихся преступников, зачищая родной город, надеясь сделать его более безопасным для жизни. Ее ни в чем нельзя было упрекнуть. Фигура ночного мстителя была выше и шире хрупкой с виду девушки, которая не в силах поднять что-то тяжелее телефона. Лишь однажды привычная схема дала сбой. Когда Мышь столкнулась с Котом. И они навсегда поменялись ролями. Обоим доставляла удовольствие их ежедневная игра, пока однажды они не оказались в ситуации, где им пришлось работать сообща. На следующее утро Брайс проснулась в чужой постели и успела сбежать до рассвета. В конечном итоге, он сам раскрыл ее личность, но ни разу не предал ее доверие, даже под пытками. А она.. она полюбила его. Они планировали совместное будущее, вдали от прогнившего Готэма, они собирались пожениться, когда пришли атланты. А потом, по нелепой случайности, он, ее Сильвестр, погибает в перестрелке между полицейскими и ворами. Они праздновали победу, а она оплакивала свою очередную потерю.

А еще через год весь привычный ей мир был уничтожен, просто стерт безжалостной стихией. И именно тогда Брайс окончательно сломалась.

Брайс встряхивает волосами, отгоняя наваждение. Прошлое должно остаться в прошлом. Она не сможет выполнить то, что должна, если будет себя жалеть. Прошло всего лишь несколько недель, с тех пор, как который смеется помог ей перейти на другую Землю. Более здоровую, более живую. Все здесь казалось до жути знакомым, но в то же время было чужим. Иногда Уэйн казалось, что она сходит с ума, видя себя/его по телевизору или читая про себя/него в газетах. Перед ней открывались невероятные перспективы, оставалось понять, как их использовать. Но сначала, необходимо разведать обстановку. Готэм в целом не изменился, по-крайней мере в вопросах архитектуры. Не считая нескольких новых для нее небоскребов, в городе она отлично ориентировалась. И с облегчением обнаружила на привычном месте любимую кофейню, которую облюбовала еще со студенческой скамьи. Часто их патрули с Сильвестром заканчивались именно в этом месте.

Глупо, но первым делом на новой Земле она попыталась отыскать на этой Земле Кайла, вот только никого, кто подходил бы под описание так и не нашла. Может быть он тоже умер или переехал в другой город. А может... Сердце Брайс сбивается с ритма, когда ее взгляд мимолетно скользит по профилю миловидной черноволосой женщины. Не может быть... едва слышным шепотом срывается с ее губ. Но ошибки быть не может, этот прищур глаз, эти жесты и мимику она узнает и из миллиона. Почему же она раньше об этом не подумала? Если ее двойник был противоположного пола, почему он не может стать... ей?

Решение было принято быстро и необдуманно. Подхватив свой стаканчик с кофе, Брайс делает несколько уверенных шагов, специально случайно спотыкаясь и проливая уже порядком остывший напиток на брюки к сидевшей женщине. После громко вскрикивает, взмахивая руками и в ужасе округляя глаза.

- Боже мой, простите меня, пожалуйста! - она хватает со столика салфетку и начинает промокать ей кофейной пятно, что-то извиняющееся причитая и качая головой, - Я такая неловкая, просто кошмар, - понимая, что сделала только хуже, комкает салфетку, кидая ее на столик, - Пожалуйста, позвольте мне оплатить вам химчистку, я живу тут неподалеку, - делает какой-то неопределенный взмах рукой в сторону выхода, нарочито громко выдыхая и наконец-то поднимая взгляд на лицо женщины, в полной мере осматривая ее. Ошибки нет, это определенно судьба, - А потом позвольте угостить вас кофе, - делает небольшую паузу, бросая быстрый взгляд на часы на стене, - ну или ланчем, я не знаю, - улыбается самой очаровательной из своей улыбок, понимая, что не может позволить этой женщине уйти. Не так, не сейчас.

Смех стих, и Сюэ Яну показалось, что в горле у него остались длинные кровоточащие царапины, нестерпимо зудящие, почти до тошноты. Пальцы так крепко цеплялись за запястье Сяо Синчэня, что он отчетливо различил, как бьется тонкая вена под кожей. Сюэ Ян отсчитывал каждый удар, не в силах насытится столь явным доказательством жизни. И если бы он не был ослаблен, то точно сжимал бы чужую руку до тех пор, пока обманчиво хрупкое запястье не затрещало бы под его ладонью, возвращая разуму ясность.

Улыбка без конца кривила губы, делая Сюэ Яна слишком уж похожим на безумца. Но, если для того, чтобы иметь живого даочжана — такого ослепительно белого, неподдельно мягкого — нужно сойти с ума, разве это большая плата? Кому нужен здравый ум, когда все, что в нем осталось, это горстка угасающих воспоминаний, таких тусклых за давностью лет, что он готов кричать от бессилия.

Ясно Сюэ Ян помнит лишь свой смех да кровавые разводы на Шуанхуа, в которых кровь Сяо Синчэня перемешалась с кровью ублюдков, чьи жизни забрал благородный клинок.

О, этот светлый меч был так покорен в его руках, что он, конечно, оказал ему должное почтение, поставив рядом с Цзянцзаем. Восхитительный дуэт черного с белым — Сяо Синчэнь был таким же, много лет назад, среди трупов крестьян. По горло в их гнилой крови, но при этом невыносимо чистый, словно никакая падаль не может его запачкать.

Сюэ Ян ненавидел эту картину и в той же мере обожал её.

Смех вновь зародился где-то в горле, отражаясь сумасшедшим блеском в глазах. Выдавив из себя каркающий смешок, он подавился им, едва заметил, как побледнело лицо заклинателя, напоминая о неподвижном теле в гробу. С силой прикусив щеку изнутри, Сюэ Ян сглотнул солоноватую слюну, позволяя себе на мгновение отвлечься болью во рту. Облизнув нижнюю губу, он наконец смог отвести взгляд, не выдерживая чужой бледности, и скосил глаза на крестьянина, так некстати вознамерившегося поиграть в благородность.

Едкий ответ угас, не сорвавшись с языка, когда Сяо Синчэнь решительно прогнал своего провожатого.

Хорошо, все верно. Им никто не нужен, пусть все катятся подальше. Сейчас единственная рука Сюэ Яна занята, но долго ли это продлится? Если ему нужно будет вырезать десяток другой человек вокруг, чтобы никто не смел приближаться, то он сделает это не колеблясь. Сюэ Ян ждал достаточно — он в своем праве.

Пальцы даоса, столь обыденно скользнувшие по левому плечу, вырвали из горла пораженный вздох, а за ним и короткий смех, осевший на губах лукавой усмешкой.

— Нравится? — Сюэ Ян едва ли не горделиво двинул обрубленной культей навстречу ощупывающей его ладони.

Просьбу отпустить он закономерно проигнорировал, лишь слегка ослабив хватку. Сталь в голосе Сяо Синчэня раззадорила и без того ярко пламенеющий в душе огонь. Даже таким — рассерженным и отринувшим свою благостность — он все равно был куда лучше безвольного трупа в гробу.

— Какой глупый даочжан, — растягивая гласные произнес Сюэ Ян, подражая себе из прошлого, — разве же он не знает, что исчезнет, если его отпустить? — он говорил насмешливо, словно рассказывал забавную шутку, однако горечь в последних словах все равно прозвучала до отвращения отчетливо, вызывая желание сплюнуть её куда-нибудь на землю, только бы не ощущать этот кислый вкус на языке.

— Не хорошо так холодно встречать старых друзей, — замолчав ненадолго, упрекнул Сюэ Ян, то ли насмехаясь, то ли желая задеть побольнее. — Или, чтобы даочжан мне обрадовался, нужно быть повыше и без языка? — злость уродливой змеей свернулась в груди, пуская яд по венам.

Внезапно что-то теплое коснулось ноги, потершись о нее шерстяным боком. Удивленно моргнув, на долю мгновения растеряв весь свой запал, Сюэ Ян опустил взгляд, узнавая недавнего плешивого кота, который, видимо, счел нужным протащиться через рынок вслед за ним. Рука, до того крепко сжимавшая чужое запястье, от неожиданности ослабла еще больше, и прежде, чем он успел опомниться, тишину опустевшей площади нарушило громкое мурчание.

Я прихожу в отведенную тебе палату каждый вечер, перед сном. Стараюсь по-крайней мере. Сижу, практически утопаю, в слишком мягком, светло бежевом кресле, поджав под себя ноги. В спокойные дни у меня на коленях одна из бесчисленных книг по магии, которые для меня без устали достает Клинт или Капитан, а на столике рядом стоит чашка с ароматным какао, заботливо приготовленным Наташей. Иногда я лишь заглядываю на пару минуток, буквально таки валясь с ног от усталости, от напряженных тренировок, шипя сквозь стиснутые зубы проклятия. Это все, ради моего блага, ради спасения жизни невинных, ради благой цели. Но ты остаешься недвижимым и холодным, а у меня опускаются руки. Впрочем, не в моих правилах сдаваться, и я знаю, что ты никогда не простишь меня. Поэтому я слегка сжимаю твои пальцы на прощание, иногда оставляю невесомые поцелуи на твоей щеке или губах, а после решительно отправляюсь на тренировку/очередное задание. Стив, хоть и относится ко мне, как к ребенку, все же не щадит меня. Мои тренировки с Сэмом и Наташей иногда задерживаются далеко за полночь. Я считаю, что мне повезло, если я урвала хотя бы пять часов крепкого сна. А хотя, кого я пытаюсь обмануть, я толком и не спала с того самого "происшествия". Доходит до абсурда, я пью снотворное ночами, а по утрам пытаюсь перебить его действие кофе и энергетиками. Вполне возможно, что последние месяцы я существую исключительно за счет своей магии и улучшенному метаболизму мутанта.

Я провожу в твоей палате, нет, комнате, все свободное время, только здесь способная немного расслабиться, слушая равномерный писк и шуршание приборов, которые обеспечивают твое жизнеобеспечение. Только так мне удается убедить себя, что ты все еще жив, только здесь липкие нити страха уже не так сильно опутывают мое сердце. Иногда я даже ловлю случайные мыслеобразы, мелькающие в твоем подсознании, но они все слишком расплывчатые, эфемерные, смазанные, чтобы понять, о чем ты действительно думаешь и что тебе снится. Ты всегда был слишком быстрым для меня, но после пребывания в камерах Г.И.Д.Р.'ы все словно в сотни раз ухудшилось. Временами я и вовсе практически теряла нашу связь. Красно-серебряная нить с каждым днем все больше истончалась. Но я не отпускаю тебя, Пьетро. Ты обещал. Впрочем, использовать свои способности на тебе я все же не рискую. Медицинский персонал, ежедневно проверяющий показания приборов, дает позитивные прогнозы и даже выглядят вполне искренними и убедительными. Твое тело способно самостоятельно излечить раны, вот только что-то тебя сдерживает, регенерация не запускается. Почему ты решил оставить меня, брат? Ты ведь знаешь, что я не могу без тебя. Штрукер обещал, что я буду всесильной. Он убеждал меня, что никто никогда не встанет у меня на пути. Он обещал силу, равную силе богов. Вот только, в конечном итоге, он обманул меня, я так и не смогла сделать главное - я не спасла тебя. Твой лечащий доктор, Хелен Чо, ты ведь помнишь её, взвалившая на себя ответственность за возвращение тебя к жизни, подбадривает меня, не смотря на причиненный мною вред ей и ее сотрудницам. Мне до отчаяния, до боли хочется верить ее словам. Пьетро жив, его организм выдержал более десятка пулевых ранений, вот только что-то продолжает удерживать его сознание, он все еще в коме, я ничего не могу сделать, прости, Ванда. Она еще находит в себе силы извиниться передо мной, а я лишь морщусь, отворачиваясь и перечисляя мысленно свои грехи. Мне хочется оказаться как можно дальше от людей, вот только проблема в том, что меня, как магнитом тянет к тебе, к твоей палате.

Пьетро, пожалуйста, проснись.

И я боюсь, боюсь, что никогда больше не увижу твою немного кривоватую улыбку, не услышу твой насмешливый голос. Так никогда и не скажу тебе, как сильно я тебя люблю. Больше никогда не почувствую вкус твоих губ. Это невыносимо больно. Ты не имеешь право так со мной поступить. Ты обещал. Сдержи свое обещание, слышишь? На моих плечах теперь тяжесть смертей жителей Ваканды, которые оказались не в том месте, не в то время. Кэп пытался внушить мне мысль, что я не виновата - если бы не я, количество жертв было бы гораздо большим, он и сам теперь обязан мне жизнью. Но я раз за разом вспоминаю твое бездыханное тело и не соглашаюсь с Роджерсом. В нашем деле любые невинные жертвы неприемлемы.

Я до сих пор просыпаюсь в слезах от того сосущего ощущения пустоты в сердце. Непривычной тишины твоего полного отсутствия. Боль разрывает меня на куски. Мне страшно. Мне хочется прижаться к твоей теплой груди, услышать биение твоего сердца и поверить, что все будет хорошо. Но нас разделяет океан, и я даже не уверена в твоей дальнейшей судьбе. Мы с тобой наивно полагали, что уже давно расправились с Г.И.Д.Р.'ой, вот только недооценили силу и власть этой организации - Щ.И.Т. был дискредитирован с самого основания, а ты вместе с саркофагом и прочим оборудованием официально считался его собственностью. Я едва не сошла с ума, полагая, что потеряла тебя навеки, пока тихий, но уверенный шепот Капитана не возродил надежду. Пьетро в безопасности, мы успели. У Кэпа нет времени посвящать меня в подробности, но в необходимую информацию я узнаю, ужом скользнув в его сознание, убеждаясь, что он не врёт мне, боясь причинить ещё большую боль.   

Дни в этой клетке тянутся бесконечно долго. Охранники меня заметно боятся, обходят камеру, избегают даже смотреть в мониторы. Я слышу их мысли, буквально чувствую на языке горький привкус их страха и от этого мне хочется смеяться, громко безумно хохотать, запрокинув голову. Но я бессильна, ничего не могу им сделать, и от этого ещё веселее. Вот только они не знают того, чего знаю я.

Он придёт за мной. За нами. Капитан не бросит своих солдат, пока дышит.

Глаза Стивена Роджерса темнеют от ярости, когда он видит ошейник на моей шее, контролирующий мою магию, и мне непривычно и странно, что кому-то действительно не все равно. Когда покореженный металл оказывается на полу, Стив позволяет мне не сдерживаться, понимая, какие именно воспоминания пробудились во мне за время заключения. Вот только в этот раз твоего успокаивающего незримого присутствия за стенкой не было. Отчаяние разрывало меня. Впрочем, переступить грань я так и не смогла, только вывела из строя, вызывая самые страшные из их кошмаров и страхов, не тратя на них особо много времени.

У меня назначена встреча, на которую я не хочу опаздывать. Неприятное чувство стягивало грудную клетку тугим обручем, мешая дышать.

В Ваканду мы прибыли на закате. Атмосфера в куинджете была, мягко говоря, тревожная и натянутая. Никто не решался нарушить гнетущую тишину, каждый был погружен в свои мысли. Мы не только теперь государственные преступники, мы беглецы, лишенные родного дома. Сижу, привалившись к плечу Клинта, а он несколько рассеянно гладит меня по плечу, обнимая и поддерживая. Мой взгляд расфокусирован, губы поджаты. Тепло помогает мне не скатиться окончательно в пучину отчаяния. Неизвестность изводит меня, ломает, выкручивает суставы. Магия плещется внутри меня, плотина вот-вот грозит прорваться. Хочется кричать до срывающегося голоса. Бартон, словно чувствуя мое состояние, лишь сильнее прижимает меня к своему боку, и я более спокойно выдыхаю.

Мы мягко приземляемся на площадке перед дворцом, где собралась небольшая группа людей. На мне, да и на остальных, все еще тюремные одежды, времени переодеваться просто не было. Король Ваканды мягко улыбается, пожимая руку Капитану, а после окидывая каждого внимательным изучающим взглядом. Свои глаза я опускаю в пол, вспоминая нашу прошлую с ним встречу. Впрочем, кажется он не держит на меня обид и лишь делает знак кому-то из своей личной стражи. Все обсуждения и переговоры оставлены на утро, он отдает приказ разместить нас в отдельных покоях и с легким кивком головы, разворачивается и уходит. Нахожу руку Клинта и слегка сжимаю его пальцы, пока нас ведут по казалось бы бесконечным шикарно обставленным коридорам. Сердце сбивается с ритма, когда до боли и ужаса знакомое тепло едва ли касается моего сознания. Красивая темнокожая женщина кивает на дверь, покрытую причудливой резьбой. Благодарственно киваю и выдавливаю из себя улыбку, уже заходя в комнату, мечтая только о том, чтобы провалиться в сон, но прежде, мне кажется, что я замечаю на ее лице какую-то знающую и даже немного предвкушающую улыбку. Словно ей известен какой-то секрет, но проникнуть в ее мысли не успеваю. У меня буквально таки перехватывает дыхание, когда я вижу напротив окна знакомый и родной силуэт.

- Пьетро, - шепчу я одними губами, не веря своим глазам. С негромким щелчком закрывается дверь за мной спиной. Кажется, я окончательно сошла с ума.

]Я устало падаю на кушетку и выдыхаю, потирая лицо обеими руками. Это невозможно. Я был везде, в каждом углу Централ-Сити, в каждом заброшенном здании, едва ли в квартиры не начал вламываться, вдруг Обратный Флэш любит комфорт. Обратный Флэш. Так гораздо проще называть его, можно практически забыть, что все это время им являлся Уэллс. Когда все успело стать таким запутанным. - Тебе нужно отдохнуть, - мягко произносит Кейтлин, входя в медицинский отсек. В ответ я только качаю головой с грустной улыбкой на губах. - После того, как найду Эдди. - Я пообещал Айрис. Пусть детектив и не вызывал у меня теплых чувств, пусть большую часть времени мне хотелось дать ему по лицу, на котором так часто красовалась эта дурацкая полуулыбка, пусть его приторная сладость и правильность вызывала у меня рвотные позывы. Но он делал Айрис счастливой. Я видел это, и ничего большего мне и не нужно было. Только чтобы она была счастлива. Поэтому я обязан его найти. И остается только надеяться и молиться всем существующим богам, чтобы он был жив.   
    В очень эгоистичной части себя я был рад, что Уэллс - Эобард, Реверсивный, как ему угодно - схватил Эдди, а не Айрис. Сейчас моя голова хоть немного ясно соображает, если бы это была Айрис, я бы к черту перевернул весь этот город и не присел, пока не нашел ее. Мне немного хотелось спать, но скорее из-за всех событий, произошедших вчера, хотелось забыться на пару часов и выпасть из гнетущей реальности, в которой пока что не предвиделось совершенно никаких просветов. У меня не было ни единой идеи, как разобраться с Уэллсом, он был быстрее, стоял на десятки шагов впереди, и при всем при этом мне было необходимо получить признание от него. Голова кругом. Я пытаюсь расставить приоритеты и заниматься тем, что важно в данный момент, вот только голову никак не выключишь, и мысли, настырно лезущие в голову, просто так не уйдут. Все настолько плохо, насколько даже сложно было представить. У меня немного болели ноги от интенсивного бега целую ночь. Закидываю их на кушетку и откидываюсь на подушку. Да, возможно, я мог бы отдохнуть пару часов. Глаза прикрываются сами собой. Даже мое усовершенствованное тело не могло справиться со всей горой проблем, свалившихся на плечи. У меня была команда. И без их помощи я бы уже сломался под тяжестью всего этого кошмара. 
    - Айрис? - шокировано выдыхаю я, мой голос звучит на целую октаву выше, а брови в искреннем удивлении ползут вверх, когда я слышу ее голос. Сначала мне кажется, что это сон, но затем я распахиваю глаза и вскакиваю, опуская ноги на землю. Все внутри меня сначала сжимается, а затем обрывается вниз, дыхание перехватывает, сердце застревает где-то в горле, и я чувствую каждый его удар. Нет. Нет, нет. Нетнетнетнетнет. Не сейчас, не так. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, черт возьми! На мгновение я даже зажмуриваюсь, чтобы проверить, нет ли у меня галлюцинаций от усталость или чего еще. Но когда я снова распахиваю глаза, моя лучшая подруга все еще стоит напротив меня. Моя лучшая подруга, от которой я практически целый год скрывал огромную часть своей жизни. Моя лучшая подруга, которой я больше всего на свете хотел рассказать о том, что со мной произошло. Моя лучшая подруга, на лице которой сейчас так ясно читается боль от предательства. - Это не то, что ты думаешь, - выпаливаю я, натягивая на свое лицо неубедительную улыбку. - Мы.. просто.. идем на карнавал? - моя попытка отшутиться или оправдать себя (я же не серьезно считал, что это прокатит, верно?) выглядит абсолютно жалко даже в моих глазах. Я тяжело вздыхаю и обреченно роняю голову на свои ладони. Сейчас самое ужасное время для подобного разговора. Эдди неизвестно где в неизвестно каком состоянии, Уэллс нас предал, после всего, что мы пережили вместе, я не могу поймать человека, убившего мою маму и выбить из него признание, чтобы освободить отца. В моем мозгу нет места для еще одной проблемы.
    Самое дурацкое, что в своей голове я обдумывал этот разговор миллионы раз. Все исходы, все возможные реплики, все возможные ее реакции. Я рассмотрел все варианты, я был готов, потому что рано или поздно такой момент должен был наступить. А сейчас, оторвав лицо от своих ладоней, я понимал, что в моей голове пустота. Вакуум. Ни единой фразы, ни единой придуманной мной реплики. А там была парочка очень хороших, поверьте мне. - Послушай, Айрис, я могу все объяснить, - встаю на ноги и медленно подхожу к девушке, выставив ладони вперед, словно показывая, что я не причиню ей вреда. Сердце все еще билось в груди как сумасшедшее. Я не мог потерять ее. Не таким вот нелепым образом. Не сейчас, когда больше всего мне нужна именно ее поддержка. Хотелось выть от отчаянья. Пусть это будет ужасным сном. Ну же, я заслужил хоть что-нибудь, хоть какую-нибудь милость от вселенной за свое супергеройство. Пожалуйста. - Пожалуйста, просто.. давай просто поговорим, хорошо? - Желание сбежать было очень сильным. Сослаться на то, что секунды Эдди могут таять быстрее, чем снежинки, попавшие в теплое помещение, и вернуться к этому разговору позже. Найти подходящие слова. А потом вернуться и объяснить ей абсолютно все, каждую деталь, рассказать о том, как я боюсь потерять ее, что подобный Реверсивному псих может навредить ей, что мы с Джо не сможем это пережить. Я не смогу это пережить. Что Флэш существует из-за нее и ради нее. На мгновение я закидываю голову назад и прикрываю глаза, чтобы сделать глубокий вдох. Умерить сердцебиение мне никак не удается, но мысли перестают в панике метаться в моей голове. - Все не так, как ты думаешь, я обещаю, - медленно снимаю свои перчатки, заглядывая в ее карие глаза, такие знакомые, такие родные. И у меня снова перехватывает дыхание. Кидаю перчатки на один из рабочих столов в Кортексе, затем делаю еще один небольшой шаг в сторону Айрис, пытаясь всем своим видом показать раскаяние, и очень неуверенно беру девушку за руку. Мне кажется, что или мои пальцы слегка подрагивают, или ее. Все внутри меня снова сжимается до размеров песчинки, а желудок словно наполняется острыми кусочками льда. Так сильно я не нервничал даже когда поступал в колледж. Если она сейчас развернется и уйдет, я потеряю ее. Это не может произойти. Не с нами. Айрис и Барри против всего мира, верно? Так все не может произойти. Сглатываю, выдыхаю и позволяю одному уголку губ приподняться в неловкой попытке ободряюще улыбнуться. - Пожалуйста, дай мне шанс, мне нужно так много тебе сказать, - я веду ее в наш так называемый спортивный зал, который занимает только одна моя беговая дорожка, и опускаюсь на выступ, на котором она стоит, а затем хлопаю по месту рядом с собой. Возможно, не самое комфортабельное место для подобных разговоров, но кого это волнует.

Ужас за ужасом тянулся. Реки крови, агония. И каждую секунду звучал леденящую душу голос.  «Убей-убей...» Сильвана противилась, оттягивала себя, как могла, но тело её повиновалось не её воле, а воле её господина — короля-лича. Её руки утопали в крови бывших соратников, друзей. В голове кружатся мысли... мрачные мысли что овладевают всякого, кто был еще способен мыслить. Что они творят? Душа молилась не встретить тех, кто был лучиком света на жизненном пути, потому что не хотелось видеть смерть самых дорогих. В глубине души еще томилась надежда, но и она довольно быстро угасла.

Приготовившись, к очередной битве, ветрокрылая, ждала приказа о наступлении. Команду, которую должен был дать король-лич. Но голос не появлялся. Тишина. Долгожданная тишина и спокойствие. Головная боль утихает. Некогда следопыт Кель'Таса, начинает понимать, что это… свобода. Свобода, от леденящего душу голоса. Все действие и мысли преднадлежат ей и только ей. По крайней мере сейчас. Радость переполняет эльфийку. Сейчас она ощущает себя по настоящему счастливой. Затем резко становиться невыносимо тоскливо и больно. Приходит осознание того, чем она в последнее время занималась, и как сложилась её жизнь.

— Я убью тебя, Артас! Клянусь! Твои дни сочтены! —  Девушка зло стиснула зубы. Осталось только придумать, как именно уничтожить павшего принца Лордерона. Смерть — слишко просто. Он не должен просто умереть, после того, как заставил пройти её через ад. —  Но не надейся на то, что я подарю тебе быструю смерть. Я поставлю тебя на колени. Ты будешь страдать не одни сутки, это я тебе обещаю.

Банши задумалась, куда забился на данный момент Менитил, и как именно расправится с ним. Конечно, у Его Высочество нет причин не доверять своему офицеру. Но подкрадываться к нему, с какой-нибудь удавкой было бы странно, и пожалуй глупо. Ответ пришел сам по себе. Яд, это то что надо. Действует медленно, но достаточно эффективно. Кажеться троли любили намазаться свои торы, какими-то лягушками. Но вот какими и как, этого эльфийка не знала.

—  Да уж… яд, это не то, чем эльфы обычно пользуются в сражении, неплохо было бы отыскать того, кто смыслит в ядах.. —  Подумала Ветрокрылая, припоминая. что разведчики докладывали о друидах —  ночных эльфов. — Почему бы и нет? —  Мелькнула мысль. Сильвана не очень любила ночных эльфов, но ради достижения своих целей, она была готова потерпеть и сородичей с Калимдора.

— Я отправляюсь на разведку. —  Сообщила некогда следопыт Луносвета, своему офицеру. Вдаваться в подробности, она не хотела. Путь голос короля-лича и утих в её голове, но быть может он еще контролирует её окружение? Может это какое-то испытание очередное… — Надо быть осторожней.

Эльфийка старалась не оглядываться. Если кто-то за ней следит, то пусть её вылазка не будет выглядеть очень подозрительной. Если что, можно сказать, что яд должен помочь в борьбе с живыми, и только потому она обратилась к друидам. Конечно в идеале, просто не попадаться. Едва ли короля лича особо будет волновать её жалкие оправдания.

Банши решила не прятаться от ночных эльфов, а просто прийти к ним, как ни в чём не бывало. Как будто она не заметила, что она немножечко мёртвая, и уже не первый день. Ветрокрылая решила, что ей лень играть в прятки. Не говоря уже о том, что она пришла сюда не просто так, она пришла узнать, если тут кто-то, кто мог бы изготовить для неё яд. Зачем тянуть время, когда можно сразу перейти к делу?

— Добрый вечер, господа. — Произнесла эльфийка, неспешно приближаясь к друидам. — Добро пожаловать в наши леса. — Сильвана приветливо поклонилась гостям. Лучница внимательно смотрела за каждым из гостей, понимая, что они вот-вот могут наброситься на неё. Как-никак она нежить, а с нежитью, пока еще никто не вел переговоры.

Ты.

Этот беспокойный город, полумрак старой пыльной квартиры, дым ментоловых сигарет, повисший в воздухе сизой дымкой...

ты.

Полупустые бутылки от рома, вина и виски, беспорядочно разбросанные по квартире, словно какая-то бредовая мозаика из стекла и уже почти забытых воспоминаний.

Ты.

Звонкий смех нескольких уже изрядно подвыпивших девушек, что сейчас кажется каким-то неестественно приглушенным, будто льющийся из динамика старого бабушкиного проигрывателя и...

ты.

Снова ты.

Знаешь, я так хочу раствориться в этой тихой музыке, скурить пару-тройку дешевых сигарет и просто провести время так, как привыкла, но мой взгляд то и дело ловит тебя. Украдкой. Так, чтобы ты не заметил, что я наблюдаю за тобой. Я знаю, что это тебя раздражает, ведь ты уже совсем взрослый и теперь тебе уж точно не нужны советы и наставления неугомонной подруги, но от чего-то... от чего-то я не могу перестать искать тебя.
Я вижу как ты несмело пожимаешь плечами, пока Клара рассказывает тебе очередную бредовую историю о том, как сегодня утром двери поезда метро захлопнулись прямо перед ней, от чего она опоздала на работу, на которой только делает вид, что работает, а на самом деле в перерывах между перекладыванием бумажек и записью в маникюрный салон в миллионный раз обновляет анкету на сайте знакомств в надежде, что найдется тот, кто оценит, что она любит раннего Шопена и долгие прогулки на пляже. Милая, но невероятно наивная девушка. И быть может так и будет. Быть может этим человеком станешь ты? Но ты не согласен, конечно же нет. Ты не замечаешь как горят ее изумрудные глаза при каждой несмелой мысли о тебе. Ты не видишь ее мягкую, почти ангельскую улыбку, когда случайно касаешься ее руки. Ты не хочешь утонуть в ее шелковистых волосах цвета осеннего солнца. Почему? Взгляни на нее. Она идеальна.

Я невольно прикусываю нижнюю губу, думая о том, как ты, должно быть, сильно меня сейчас ненавидишь. Но я просто очень хочу чтобы и ты был счастлив. Тео, пожалуйста, постарайся.

Ноябрь. Дурацкая хэллоуинская вечеринка у Мэнди, на которую меня завели почти силой, ведь "Ли, надо отметить твое возвращение в город будет весело! Юху!", а я согласилась только из-за бесплатного пунша с бренди и шоколада и милого парня, который к ним прилагался. Прошло около месяца с тех пор, я вернулась домой, в Нью-Йорк. Всё это время я преимущественно плевала в потолок, считая это временное проявление лени заслуженным отдыхом после четырех лет учебы на юридическом в университете в Сан-Франциско. Я ходила гулять в парк днем, читала книги, гуляла по шумным улицам по ночам, порой даже особо не заморачиваясь в чьей именно компании - в баре можно было найти кого угодно, и разок даже съездила за город с палатками, совсем как раньше с... Тео.
Это он. Нашел меня здесь, в богом забытом месте на никому не нужной вечеринке. И сразу столько мыслей, проносящихся в голове со скоростью света: как? откуда? где ты был все это время? Я так скучала.
Я оборачиваюсь, слыша знакомый бархатный голос, заливаюсь краской и делаю вид, будто не узнала. Но если честно, я бы узнала этот голос даже в другой версии реальности, где мы бы не были знакомы, в любой из сотен параллельных вселенных.
- Тео? Хм... что-то не припоминаю,- шутливо прищуриваюсь и добавляю,- Это случайно не ты сдал меня родителям, когда я улизнула из отеля в Майами?
Конечно он. Ябеда. В тот год наши семьи снова отдыхали вместе - забронировали несколько номеров на курорте в Майами, солнце, океан и моя неутолимая тяга всё испортить. Той ночью я планировала пойти погулять с новым другом по ночному пляжу, но в самый неподходящий момент наткнулась на Тео в коридоре. Моя неловкая отговорка, его молчаливое осуждение. Затем довольно таки веселая запланированная прогулка и большой нагоняй от родителей по возвращении. Он беспокоился, наверное, но мне ведь было четырнадцать. Почти взрослая. Но не достаточно взрослая для семнадцатилетнего Тео.
- Каким ветром тебя сюда занесло?
Произнеся это я вдруг понимаю, что тот самый парень, шедший в комплекте к содержимому моего стакана, куда-то запропастился, а ведь еще несколько минут назад мы с ним вели высокие разговоры ни о чем.
- Ты не видел... Тима? - черт, я с трудом вспомнила его имя, - Такого высоко парня в костюме баскетболиста?
Прошу, скажи, что нет. Давай забудем о нем и просто поговорим? Совсем как раньше. Ведь я не видела тебя долгих четыре года.

От мыслей о тебе отвлекает Джош. Он чуть сильнее прижимает меня к себе своей широкой ладонью, от чего по моему телу пробегает лёгкая дрожь, но все так же увлечен разговором о предстоящих гонках. Знаешь, мне нравится это в нём. Его увлеченность. Он думает, что всегда прав, что знает лучше. Нравится как он дерзит в ответ, когда я не желаю с ним соглашаться. Мы ведь спорим. Всё время. Будто бы соревнуемся за негласное первенство кто кого сильнее уколет. Наверное поэтому все наши примирения заканчиваются именно в постели. Парадоксальная, никому не понятная связь.
- Помнишь тот момент, когда входя в поворот, я подрезал того мудака так, что он чуть...
Его слова сливаются в одно бессвязное предложение в моей голове и я молча киваю, делая большой глоток виски. Наверное мне уже достаточно, но я не знаю как остановиться. Я не хочу, ведь так веселее, так лучше. Так я забываю, что где-то недовольный ты проводишь время с девушкой, которую навязала тебе я.
Черт. И снова ты. Снова я ловлю себя на том, что наблюдаю за тем, как ты вылетаешь на террасу и я не могу позволить себе не пойти за тобой. Неужели Клара так сильно действовала тебе на нервы?
- Джош, я скоро вернусь. Мне нужно кое-что уладить.

Вот он - момент истины.
Я мягко касаюсь твоего плеча, мысленно сожалея о том, что сегодня всё так неловко получилось. Я ведь старалась для тебя, хотела чтобы и тебе было весело, а теперь кажется, что ты только больше злишься.

- Не нужно знакомить меня с малолетками, ей нет даже двадцати одного.

Так вот в чем дело. Совсем как раньше ты психуешь, что она недостаточно взрослая для тебя. Помнишь как это было восемь лет назад? Тогда я тоже была малолеткой для тебя, да? Теперь Клара. Идеальная Клара.
Я чувствую как начинаю вскипать, но изо всех сил стараюсь сохранять непоколебимый вид, разве что голос немного дрожит от негодования, сдавая меня.

-  Не плевать ли сколько ей лет?! Она замечательная. Красивая, милая, ты ей безумно нравишься. Почему ты не даешь ей ни единого шанса?! Не понимаю, - я громко вздыхаю и очень надеюсь получить ответы, но ты думаешь, что лучше всего этого, поэтому нервно хватаешь куртку и решаешь сбежать. Как взросло.

Только я не намерена позволить тебе уйти просто так и, накинув пальто, вылетаю из дома следом.

- Какого черта сейчас было?!

Теперь я нервничаю и злюсь. По-настоящему.

- Тео, почему ты отметаешь все мои попытки помочь тебе? Мы ведь друзья!

Мой голос дрожит не то от обиды, что ты так по-наплевательски относишься к нашей дружбе, не то от ярости, что ты в упор ничего мне не говоришь, оставляя догадываться и строить пустые предположения. Сделай же шаг навстречу, поговори со мной. Здесь больше нет Клары, нет рек алкоголя, которые могли бы позволить тебе уйти от ответа, нет никого. Только ты и я.
Но ты как упрямый осел бежишь куда-то вперед, даже не оглядываясь на меня. Мое дыхание сбивается, я с трудом поспеваю за тобой и это действует мне на нервы еще больше. Где это вообще видано, чтобы девушка, немного выпившая девушка, так бежала за своим другом? Почти как сцена из кино.

- Да остановись же ты! Почему мы не можем просто дружить? Почему постоянно что-то происходит?

Я замираю в ожидании, тяжело дыша, выпуская клубы горячего пара в воздух. Где-то в дали слышится сирена скорой помощи, под ногами похрустывают сухие снежинки, а я смотрю тебе в спину, пока ты думаешь удостоить меня вниманием или нет. И я готова поклясться, эти минуты кажутся вечностью.

Услышь меня.

Поговори со мной.

Пожалуйста?