[indent]Ванда полюбила Ваканду с самого первого взгляда, когда куинджет еще только принес ее после непродолжительного по времени, но не по ощущениям, заключения. Она не могла отвести глаз от открывающейся картинки через иллюминатор, когда технологический энергетический щит пропустил их внутрь. Она давно не видела столько сочной зелени, которая мирно бы сосуществовала среди высоток из большого количества стекла и бетона. Большие города всегда буквально пожирают оставшиеся уголки природы, вот только эта страна демонстрировала, что может быть иначе. Ванда мягко улыбается впервые за долгое время, упираясь лбом в прохладное стекло. Сидящий рядом Клинт слегка сжимает ее колено ладонью и что-то говорит, вот только ведьма не слышит, но улавливает его поднявшееся настроение, поэтому согласно кивает, продолжая разглядывать открывающийся пейзаж. К счастью, Бартону ответ и не требуется, его крайне удачно отвлекает в следующий момент Скотт, воодушевленно рассказывая что-то про свою дочь. Максимова не может не испытывать легкую грусть от своего одиночества в этом мире. Формально, конечно, у нее были отец и сестра, и если с Эриком они в определенный момент просто разошлись во взглядах на жизнь, то с Полярис найти общий язык и вовсе не получалось. К третьему году комы, надежда на то, что Пьетро из нее выйдет, непреодолимо гасла. Тогда Ванда еще не знала, что от встречи с проснувшимся братом ее отделяют жалкие полчаса, после которых она окончательно привяжется к этой стране.

[indent]Первые недели пролетели для близнецов как один миг. Максимова давно не чувствовала себя настолько живой и цельной. Ее брат, ее вторая половина, наконец, снова был рядом. Первые сутки после воссоединения они вообще отказывались выходить из отведенной им комнаты, и речь в основном идет о восстановлении потерянной эмоциональной связи и событий потерянных лет, пусть тогда они впервые перешагнули последнюю границу, окончательно расставив все точки и акценты в их отношениях. Постепенно близнецы вливались в дворцовую жизнь - то Шури требовалось провести над Пьетро очередные исследования, убеждаясь, что все в порядке, то Королю требовалась какая-то помощь на дальних границах страны или даже континента, и кто мог справиться лучше, чем Ртуть и Алая Ведьма, способная на воистину волшебные поступки?

[indent]Вопреки предрассудкам, ни Т'Чалла, ни его сестра не кичились своим положением, никак не демонстрируя свое превосходство над недавно прибывшими. Первым уехал Кэп, у которого были свои дела где-то в Восточной Европе, но он обещал чаще их навещать. Вслед за ним и Клинт со Скоттом, которым в свою очередь не терпелось воссоединиться со своими семьями. Ванда тогда долго обнимала их обоих, едва ли не плача и не желая расставаться с обоими. Лэнгу быстро удалось очаровать юную ведьму, показывая ей свои фокусы и вызывая лишь искренний смех и легкость, а Клинт еще со времен Соковии относился к немногим близким людям для Алой. Сэм ненадолго задержался в Ваканде, но в итоге и ему пришлось через какое-то время вернуться домой, когда шумиха вокруг их "Гражданской войны" немного поутихла. Лишь близнецы, с великодушного разрешения Т'Чаллы остались, ведь им возвращаться было некуда. Та жизнь, что была у Ванды в Нью-Йорке давно разрушена, как и их родная страна. Искать Эрика или присоединяться к школе Ксавье им также не хотелось. Конечно, они знали, что профессор их не выгонит, да и отец все-таки примет обратно, вот только близнецы, пожалуй, впервые почувствовали, что такое быть свободными и ни от кого не зависеть. Черная Пантера даже предлагал им покинуть дворец и поселиться где-нибудь в небольшой деревеньке, выделив им домик в уединении, но близнецы все же отказались. Они чувствовали себя обязанными Королю, хоть тот отнесся с пониманием к ситуации и ничего не требовал взамен, и настояли на своем предложении, ведь им было не трудно оказать посильную помощь с быстрой уборкой урожая или же с поднятием тяжестей. Способности Ванды в спокойной обстановке закрытой от всех страны стабилизировались, теперь ей не составляло никаких трудностей переместить предмет, превышающий ее собственный вес десятки раз с точностью до пары сантиметров. Их жизнь, наконец, пришла в некое подобие нормальности. И они готовы были защищать ее любой ценой.

[indent]- Шури, ты уверена? - Ванда хмурится на озвученное предложение принцессы, стоя возле девушки и рассматривая криокамеру с замороженным человеком в ней, но та лишь уверенно кивает в ответ. Максимова медленно скользит взглядом по запоминающимся чертам лица, по чуть впалым щекам, по высоким острым скулам, пухлым губам, отросшим волосам. Он красив. А потом ее взгляд цепляется за металлический остов левой руки, и брови сводятся к переносице. Про Зимнего Солдата в Г.И.Д.Р.А. слышали даже заключенные и подопытные, что уж говорить о телепате, который не умеет контролировать новообретённые силы. Максимова прокручивает в голову воспоминания, объединяющие ее с Зимним. У них тогда было мало радостей в Г.И.Д.Р.А. и одной из немногих был молчаливый, но отчего-то все равно родной, Солдат. Ведьма нервно щелкает пальцами, прокручивая на них тонкие серебряные ободки колец, которые ей неустанно откуда-то приносил Пьетро. Дочь Магнето кусает губы едва ли не до крови, упрямо пытаясь проникнуть как можно глубже в сознание Солдата, надеясь, что их прошлое стерто не до конца, но каждый раз спотыкается о непроницаемый барьер. Качает головой, встречая взгляд Шури, - Я так не могу, - чуть запинается, облизывая губы, - Не чувствую ничего, он словно.. - ведьма хмурится, сцепляет руки в замок, снова щелкает пальцы, - Не живой, - наконец, твердо произносит она, встречая пристальный взгляд темнокожей девушки, - Вытащи его, тогда я смогу ему помочь, - Шури кивает, приходя к тому же выводу, отдает несколько команд на родном языке своим подчиненным, сверяется со своим планшетом, прежде чем полностью вернуть свое внимание Ведьме. Ванда смущается и чувствует себя неловко от того, что приходится врать той, кому она стольким обязана, но понимает, что по-другому нельзя.
- Нужно несколько дней, чтобы вывести его из этого состояния безопасно, я дам тебе знать, - Ванда согласно кивает, ее глаза снова загораются красным, когда девушка делает очередную попытку пробиться в сознание Баки. Снова безуспешно. Леншерр ругается на немецком, который когда-то услышала от Эрика, вызывая у Шури легкий смешок, после кивает девушке и окончательно уходит, пытаясь найти брата. Ей нужен ее личный островок спокойствия в этом безумном мире. Рядом с Пьетро всегда было тихо, но при этом она всегда знала, о чем думает ее близнец.

[indent]Принцесса нашла ее через два дня, когда ведьма прогуливалась по дворцовому саду, вдыхая сладкий аромат цветов, наслаждаясь моментом покоя. К удивлению, последние дни были наполнены спокойствием, поэтому силы Ванды находились в равновесии. Брюнетка улыбается своей собеседнице, накрывает ее ладонь своей и слегка пожимает, внушая её легкую степень уверенности, но не переходя грань и не ломая ее волю, лишь дает почувствовать свою уверенность.
- Я готова попробовать. Приведи его сюда через час, - Шури кивает, сразу же удаляясь. Ванда предполагает, что ученой надо провести последние опыты над Солдатом, чтобы убедиться, что она сделала все возможное со своей стороны. Оставшееся до встречи время Ведьма тратит на медитацию, устроившись на скамейке в тени раскидистого дерева. Ее дыхание выравнивается, сердцебиение замедляется, а мысли становятся тише. Алый хаос, циркулирующий по ее венам, удается усмирить, но Ведьма надеется, что ей не придется его использовать сегодня. Тяжелые шаги, раздающиеся за спиной, заставляют сердце биться быстрее.

— Ты готова?
— Да.
— Если мы окажемся там порознь, никуда не ходи одна. Я найду тебя.
"Мы"?

Аментет пыталась открыть глаза, но сделать это отчего-то было очень трудно. Разом в ее мир ворвалось все то, чего не было на Полях Иалу. Ифе казалось, что она задыхается. На Полях Иалу можно было не дышать, а сейчас аментет не хватало воздуха. Она думала, что умрет. Как так может быть? Она только оказалась в мире живых и тут же умрет? Это было очень короткое путешествие.
"Я должна дышать!"
Из последних сил Ифе сделала вдох, и наконец-то открыла глаза. Легкие жгло огнем. Она закашлялась, прикрывая рот рукой и борясь со странными ощущениями, имя которым она не могла дать. На Полях Иалу аментет не чувствовала ничего, здесь же разом к ней вернулось все то, чего она прежде лишилась. И эти ощущения были не самыми приятными. Быть живой оказалось не так просто.
Ифе попыталась сесть, ощупала рукой поверхность около себя. Она сидела на земле, а в руках у нее был песок. Она вновь закашлялась, на глазах появились слезы.
— Я дышу, дышу, — пробормотала Ифе, чувствуя, как пальцы невольно сжимаются в кулак от нового приступа кашля. — Я действительно дышу! Я жива! Получилось!
Она делала вдох, один, второй. Дыхание становилось ровным, размеренным, кашель прекращался. Теперь аментет могла оглядеться, чтобы понять, где она находиться. Это было небольшое помещение, пол которого был устелен каменным плитами. На возвышении виднелся саркофаг. И только там, где сидела Ифе, была вырыта яма в песке.
"Я что, выбралась из этой ямы?" — Ифе этого не помнила, но первые секунды ее жизни не были такими приятными, как можно было предположить прежде. Она вспомнила, как только что задыхалась, и вздрогнула. Как же было трудно возвращаться! Особенно, если не понимаешь, что происходит вокруг. Такова была воля Осириса. Те души, что не дошли до его суда, но не имели грехов, становились аментет. Они лишались воспоминаний, чувств, сомнений, и были лишь слугами, которые выполняли все приказы маа-херу. Теперь же Ифе вновь начинала чувствовать всего то, чего была лишена по воле богов.
"Почему я не стала маа-херу? Почему не дошла до суда?" — Раньше, на Полях Иалу такие мысли аментет не тревожили. Теперь же у нее в голове было столько вопросов. Она огляделась. Должно быть, это был какой-то храм. Значит, находиться здесь долго было нельзя. Рано или поздно сюда нагрянут жрицы. Ифе заставила себя встать. Ноги не слушались, голова кружилась, но аментет заставила себя идти вперед.
— Надо идти, идти, — говорила себе Ифе. Наконец-то аментет поняла, что находится она не в храме, а гробнице. От этого стало не по себе. — Неужели я была закопана здесь?
Мысль была странная, пугающая. Ифе решила не оглядываться и как можно скорее убраться отсюда. Ей было не по себе. В коридорах гробницы было темно. На какое-то время это дезориентировало ее. Она испугалась, что может сама не найти выход. Коридор уходил куда-то вглубь и наверняка разветвлялся. Ифе мало что знала о гробницах, но среди маа-херу были жрецы, которые иногда пытались с ней разговаривать, не понимания, что аментет не могут составлять какого-то мнения о своих собеседниках, но информацию Ифе запоминала.
— Выход должен быть где-то недалеко. Вряд ли это гробница фараона, не такая она и большая, — спустя какое-то время Ифе увидела свет. К счастью, в коридорах никто не встретился. — Но гробница все равно не бедная. Здесь похоронен кто-то из дворца? — Продолжала рассуждать Ифе, не осознавая, что кто-то может ее услышать. Но в этот раз боги были благосклонны к ней, и вскоре аментет дошла до выхода из гробницы, который никем не охранялся. На пороге она остановилась. Солнце на мгновение ослепило ее. Солнце, настоящее солнце! Ифе почувствовала, как по щекам потекли слезы. Там, на Полях Иалу была лишь иллюзия солнца. Настоящее солнце не нужно было маа-херу. Сейчас же Ифе видела его словно впервые. Когда-то она была живой, и это солнце ей казалось чем-то обычном. Теперь же все было совсем по-другому.
Ифе пошла прочь от гробницы. Внимания на нее никто не обращал, в этой части года было не многолюдно, но все были заняты своими делами. Ифе старалась не вглядываться в их лица, чтобы не привлекать излишнего внимания. Ей нужно было просто найти Кейфла. Хотя слово "просто" казалось ей очень размытым. Не так-то и просто.
Вскоре Ифе поняла, что людей становится больше. Слышались крики продавцов, недовольные голоса покупателей. Рядом с Ифе пробегали босоногие дети. Это рынок? Она огляделась. Действительно, она оказалась на рынке. То тут, то там появлялись лавки торговцев, их становилось все больше. Аментет во все глаза смотрела на красивые ткани, что свисали из лавок.

Прошло уже почти три недели с того момента, когда я убила Темперанс, а вместе с тем разбила своё сердце на тысячи осколков, которые, я уверена, никогда не смогу снова собрать воедино и снова стать цельной. Спасла родной город от разрушения, хоть на какой-то момент какая-то эгоистичная часть меня взяла контроль над моим телом, отводя занесенную руку с топором, ведь я так много времени провела, смотря на Эйса со стороны, не решаясь признаться ему в своих чувствах, а потом он просто выбил почву у меня из-под ног, сказав, что я ему тоже нравлюсь. Моё сердце, и так слишком израненное, готово было хвататься даже за малейший шанс того, что мы можем быть вместе, и что вместе мы со всем справимся. Но крики отчаявшихся жителей города, землетрясение, которое едва ли не сбивало с ног, замогильный рокот из-под земли - я бы не пережила, если бы кто-то погиб из-за моего эгоистичного желания быть счастливой. Стоило мне увидеть масштабы происходящего, я просто не могла поступить иначе. В конце концов, героиня я бухты Мечехвоста или кто? Горечь подкатывает к горлу, потому что ответ мне известен. Нет, ни черта я не героиня. Но тем не менее, я не могу позволить разрушить свой город. Темперанс уже заканчивала своё заклинание, когда топор слишком легко вошёл между её лопаток. Как нож в масло комнатной температуры, мелькнула несколько безумная и совершенно неуместная мысль, пока я смотрела в широко раскрытые глаза той, которая разрушила десятки жизней, ради своей безумной идеи. На её лице отражалось искреннее удивление, она не верила, что я действительно откажусь от собственного счастья ради всеобщего блага. Не верила, потому что сама никогда бы так не поступила, слишком эгоистичная в своих желаниях. Он твердила мне, что мы похожи, и я доказала ей, что она ошибается.

К сожалению, её смерть означала, что я обречена провести остаток жизни в одиночестве. Я видела мотылька, который слетел с её губ с последним выдохом, и тут же растворился в воздухе, оставив после себя лишь пыльцу, вынудившую меня чихнуть. Она не блефовала, когда угрожала мне. Проклятие Хадсон вступило в свою силу. И подозреваю, оно относилось к тому типу, которое снять может лишь наложивший. Вот только теперь мне больше некого шантажировать. Моя древняя прабабка училась на своих ошибках. Один раз мы её уже обыграли, когда передали мне проклятье с детей из центра Ника, второй раз на те же грабли Темперанс не наступит. А это значит, что мы с Эйсом обреченные возлюбленные, я не могу даже рассказать ему про то, что мы прокляты, потому что не знаю, как отреагируют чары. Проклятие на детей активировалось, стоило Бесс самой догадаться о том, что с детьми что-то не так. Я не могу допустить, чтобы с Эйсом что-то случилось, я этого в прямом смысле не переживу. Мне остаётся только надеяться, что.. мы оба с ним научимся жить дальше друг без друга. Может быть даже найдём других партнёров в жизни, создадим семьи, обзаведёмся детьми.. Будем жить, как все нормальные люди. Сможем отпустить друг друга. Ради нашего общего блага.

Я позволила своей пра-пра-пра-сколько-то-там-прабабушке обвести меня вокруг пальца. Глупо, конечно, соперничать с почти двухсотлетней ведьмой, но я оказалась настолько слепа, настолько наивна, что не только поверила её слезливой истории поначалу, а ещё всеми силами пыталась помочь добиться её полного разрушения мира. Мне следовало больше доверять своим глазам и интуиции, прислушиваться к тому, что было написано в древних летописях. Почему, ну Господи, почему я поверила тому, что показывала мне Темперанс в видениях. Ведь женщины в белом всегда, в-с-е-г-д-а, чёрт возьми, были на стороне добра. Они столько раз нам помогали, подсказывали, как следует поступить, они всегда стояли на защите бухты Мечехвоста, они изгнали Темперанс, составили заклятие, которое не позволяло ей проникнуть за границу защитного барьера, а мы буквально принесли ей всё, что ей было нужно на блюдечке - мою кровь, которая не только вернула ей молодость, но и позволила разрушить заклинание, чем запустила череду лавинообразных событий, которые привели нас к конечной точке - вратам, которые безумная ведьма хотела разрушить, ведомая лишь жаждой власти. И я едва не позволила ей это. Мне хотелось умереть. Ведь, если бы не я, Темперанс еще нескоро бы смогла проникнуть в город, а к тому моменту, члены Исторического общества может быть взрастили новое поколение женщин в белом, которые смогли бы ей противостоять. Которые не были бы такими слабыми, как я.

Тяжело вздыхаю, бросая короткий взгляд на часы. Сделанного не воротишь, приходится иметь дело с той реальностью, которую я наворотила. Мне успешно удавалось избегать Эйса вот уже почти две недели, первое время мы все вместе помогали восстанавливать город, поэтому против моей воли вынуждены были проводить вместе какое-то время. Я с трудом удерживала на лице отстраненное выражение лица, словно это не мне хотелось броситься ему на шею, зацеловывая его лицо, бесконечно извиняясь за своё поведение. Я хотела, чтобы он жил, даже если без меня в своей жизни. Но время беспощадно, пролетали дни, город восстановился, люди снова улыбались, Райан был жив [помня насланное Темперанс видение, я вытащила из шеи.. папы осколок топора, который случайно в неё отлетел], казалось бы, всё хорошо, можно расслабиться.

Но у меня не получалось. Всё моё нутро тянулось к Эйсу, скучало по нему, хотело видеть его каждый день, касаться его, просто быть рядом. На моё счастье, вызывая у меня неимоверную гордость, он устроился в морг помощником патологоанатома. Я не думала о том, что его должность может быть весьма удобной для меня, ведь Коннор уже пару раз озвучил нам, что он последний раз оказывает нам услугу. Нет, я просто была рада за Эйса, ведь видела, как он буквально светился, приходя и уходя с работы. Не то, чтобы я специально за ним следила, так складывались обстоятельства, что я пару раз оказывалась около здания морга по своим собственным делам. В конце концов, основать собственное детективное агентство не так уж и просто.

Звук мотора, остановившийся на моей подъездной площадке, вырывает меня из гнетущих мыслей. Наконец-то, Бесс как всегда опаздывает. Встряхиваю волосами, накидывая на плечи пальто, после повязывая поверх теплый шарф. Карсон уже весь мозг мне выел, что я недостаточно тепло одеваюсь и скоро слягу с простудой. Мысленно закатывая глаза, поправляю шарф, высвобождая из-под него волосы, опуская голову, одновременно открывая дверь, еще до того, как Марвин успевает постучать. Вот только в поле моего зрения появляются вовсе не элегантные полусапожки, которые предпочитает подруга. Тяжело сглатываю, пряча половину лица в шарфе, мысленно благодаря отца за нотации. У меня есть секунды, чтобы вернуть своему лицу привычную отстранённую маску. Я совсем не ожидала увидеть Эйса так скоро.

Богам клянусь, Бесс, я убью тебя.

- Привет, Бесс, - срывается с моих губ тупая шутка, заставляя меня с силой прикусить щеку изнутри, чтобы заставить себя замолчать. Стараюсь не пялиться на него, хоть и очень рада снова видеть его. Я ведь действительно соскучилась. Он - один из моих лучших друзей, поэтому я не могу не ощущать его недостаток в своей жизни. Натягиваю улыбку, поправляя на плече сумку. - Привет, - выхожу из дома, закрывая дверь, стараясь скрыть, как трясутся мои руки, - Она рассказала тебе, в чем дело? - стараюсь сразу включить режим серьезного детектива Нэнси Дрю, направляясь к Флоренс, один взгляд на которую почему-то заставляет моё сердце затрепетать. Стараюсь не думать о том, что нам предстоит провести в замкнутом ограниченном пространстве неопределенное количество времени. В конце концов, это мое первое официальное дело. Не хочется публично опозориться. Тем более не хочется расклеиться перед ним.

[indent]  — К нам скоро прибудет дочь Даэлина Праудмура. — Торжественно заявил Антонидас, на совете Шести. — Нужно её по особенному встретить юную леди. Какие будут предложения?

[indent]  — Можно устроить бал в честь её прибытия. — Произнес кто-то  из собравшихся здесь архимагов. Кто именно выдал эту «замечательную идею», Кель не сразу понял. Огненный волшебник был поглощен вестями из Кель'Таласа, и слушал собравшихся в пол уха.

[indent]  — Ага... — Проворчал эльфийский принц уставившийся в одну точку. — А потом, опасаться каждого слизняка, боясь наступить на дочь великого героя Второй Войны. — После этой фразы, в помещении повисла пауза. Солнечный Скиталец почувствовал взгляды обращенные к нему и только сейчас осознал, что свои мысли он высказал вслух. — После торжественного приёма, мы обратим нежелательное внимание к юной леди. Её сверстники начнуть её доставать, всякой ерундой. Сразу появятся завистники и завистницы, которые будут считать, что она не достойна такого внимания. В чём-то они будут правы, мы её собираемся встречать, как дочь героя войны, а не как Джайну. Дайте возможностью юной леди проявить себя, освоиться, завести друзей. — Архимаги смотрели на эльфийского принца несколько озадаченно. Дело было не в том, что они не согласны с высказыванием эльфийского принца, а скорее были удивлены его настроению. Обычно Кель'тас, был улыбчивы и учтивым, не зря же его народ называл — Белоре (что на языке высших эльфов значит — солнце). Однако, сегодня маг получил весть о том, что, врата в мир орков закрыты. Все, кто на тот момент были в Запределье, так и останутся там. Оставалось только надеяться, что их друзья, знакомые и близкие, всё ещё живы.

☆☆☆

[indent]  Кель'тас с любопытством наблюдал за дочерью Даэлина Праудмура, с того самого дня, как она впервые переступила порог магической академии. Интерес ахримага к юной особе был основан не на её происхождении, а на магическом потенциале будущей волшебницы. В столь юном возрасте, у леди Праудмур было открыто несколько магических потоков, что удивительно для столь юной особы. С первого дня обучения, Джайна показывала невероятные результаты для начинающей волшебницы. Такого искусства магии не все достигают и на втором курсе. А ведь, когда Солнечный Скиталец впервой услышал о прибытии леди Праудмур, он со скептицизмом подошел к этой новости. Волшебник не слышал, чтобы кто-то из рода Праудмуров был магом. Поэтому, он был уверен, что девушка сюда приехала ненадолго. Однако он ошибся, приятно ошибся. И судя потому, как за дочерью Даэлина Праудмура наблюдал Антонидос, он так же, как и эльфийский принц, возлагал на неё большие надежды. Припоминая то заседания совета Шести, Кель понял, что именно Антонидос уговорил адмирала Даэлина Праудмура отправить на обучение Джайну в Даларан, где она получит должное внимание к её способностям.

☆☆☆

[indent] Джайна была красивой девочкой, со временем превращающеюся очаровательную леди. Огненный волшебник, не заметил, как пламя наставнической любви и заботы, заполыхало новыми красками. Теми самыми красками, которыми никогда не должно было засиять. Сердце волшебника тревожно колотилось, когда дочь адмирала находилась поблизости. Эльф тут же терял в себе уверенность, которой всегда обладал. Леди Праудмур постепенно захватила мысли архимага, вытеснив почти все. По правде говоря, Волшебник, даже меньше появлялся на своей родине, только потому, что вдали от своей милой ученицы, он начинал безмерно тосковать по ней.

[indent] Кель'тас ругал себя, проклинал, постоянно напоминая о том, что он её намного старше. Кель, так же говорил себе, что король Анастериан, едва ли одобрит его выбор. Эльфийский король не особо любил людей, хотя они ни раз выручали кель'дорай. Однако выгнать девушку из сердца, казалось невозможным. Сердце упрямо твердило в ответ: «любви все возрасты покорны». Солнечный Скиталец несмотря на попытки выгнать девушку из головы, продолжал мечтать о ней. Кель даже кидал золотые монетки в фонтан Даларана, наивно надеясь, что однажды его мечта сбудется, и они будут вместе… ведь он так хотел понравиться ей, вопреки всему.

☆☆☆

[indent] К сожалению талант Джайны по большей части был связан с магией льда, а не огня. Так, сказать, не совсем профиль Келя. Архимаг, хоть и был талантливым волшебником (в том числе и магом льда). Однако, как наставник, ей больше подходил Антанидос - архимаг льда. Принц Кель'Таласа не хотел настаивать на своей кандидатуре, лишь потому, что желал лишь лучшего для девушки. Хотя перспектива возразить и предложить свою кандидатуру в качестве наставника - была очень соблазнительна.

[indent] Стремление Джайны к знаниям, всегда вдохновляло Кель'таса. Конечно Солнечный Скиталец не смог отказать своей ученицы в знаниях, несмотря на то, что она почти у него более не обучалась. Леди Праудмур стоило только попросить, и вот уже эльфийский принц стряхивает небольшой слой пыли с древнего фолианта магии огня. Кажется, тот фолиант написал его еще прапрадедушка, который отправился через океан отстаивая своё право колдовать.

[indent] — Сегодня я ей признаюсь. — Обещает сам себе эльфийский принц, и почему-то сам не верит в свою клятву. Если бы всякий раз, когда волшебник себе это обещал, он реально делал, то чуть ли не ежедневно Джайна слышала бы от него признание в любви. Все же не так просто признаться, когда к тому же сам себя осуждаешь за чувства.

[indent] Волшебник перевел дыхание, и направился на поиски своей ученицы, благо, он знай где её можно искать. Архимаг знал, о всех её любимых местах, так что нужно было всего лишь их обойти. А это, благо не самый большой список. Непогода тоже помогала, исключая живописные места на свежем воздухе.

[indent] Зайдя в библиотеку, волшебник почти сразу пошел по направлению к залу, где читала Джайна. Он бы сказал, что его сердце вело, если бы не постеснялся признаться в своих чувствах. Но к сожалению, это если и случиться, то тоже не сегодня. На деле, он просто знал любимый читальный зал дочери адмирала.

[indent] Объятый магическим пламенем фолиант, не хотел гаснуть, напротив расширялось, готовясь поглотить библиотеку со всеми её знаниями. Пламя – коварный элемент. А магическое пламя и того хуже, его не так просто потушить.  Благо для такого волшебника, как Кель'тас, это не составляло уж очень большой проблемы. За плечами Солнечного Скитальца большой опыт и лучшие учителя. Архимаг резко вытянул правую руку вперед, читая заклинания, после чего так сжал ладонь в кулак и вместе с этим пламя угасло. Почему-то он не сомневался, что за книга только что сгорела у него на глазах. Кель подскочил к Джайне, всерьёз переживая за её здоровье. 

[indent]  — Ты в порядке? Не обожглась? — Не дожидаясь ответа, эльфийский принц тут же принялся осматривать волшебницу.

Если тебя вечно поучают о том, что твой образ жизни неправильный, ты подсознательно стремишься доказать, что можешь пасть еще ниже. А если и это затея приводит в тупик, то куда проще отправиться в местный бар и утопить свои горести в горячительных напитках. Так Деймон и поступил, после очередной ссоры с братом и его девушкой, которую вампир так же любил и ненавидел себя за такую слабость. Особенно его съедала мысль о том, что Гилберт говорит о том, что познакомилась со Стефаном первым и потому все сложилось именно так, но девушка по принуждению старшего Сальваторе забыла о их первой встрече. И червячок сомнения засел в его душе о том, что все может измениться если Елена узнает всю правду, но при этом Дей разрушит жизнь собственного брата и это уж точно не прибавит очков в его копилку. И эти мысли разрывали голову. Иногда казалось, что Деймон попал в какую-то мыльную оперу или же дешевое реалити-шоу и возможно уехать из этого гиблого места было бы лучшим решением данной ситуации. Вот только как из рога изобилия на голову Елены Гилберт сыплются неприятности и она все же является не только двойником Катерины Петровой, но и магнитом для сверхъестественных проблем. И вот тут совесть, которую похоже вампир еще не до конца потерял, как ни странно, не позволяла ему забыть о данных обещаниях.
Благо настал вечер и парень направился в проверенное место, чтобы расслабиться и найти того, кем можно подкрепиться. Ведь люди находящиеся под градусом более сговорчивые и покладистые, а нынешние нравы, позволяют девушкам с легкостью уединяться с понравившимся ей парнем, не задумываясь о том, что кто-то о ней подумает. Это в те времена в которые начинал свой путь старший Сальвторе некоторые блюли честь и верили в то, что лишь после свадьбы могут позволить своему избраннику что-то большее. Но на самом деле это были скорее предрассудки, ведь находились те, кто просто тщательно скрывал свою интимную жизнь и держал образ перед чужими. Вспомнить о том, что Кэтрин умудрялась крутить романы с обоими братьями и так же спать с обоими долгое время говорила не в пользу строгих нравов.
Войдя в бар, Дей окинул присутствующих оценивающим взглядом и понял, что изо дня в день контингент в этом заведении практически не меняется, за редким исключением. Да и чего ожидать от маленького городишки, где практически все обо всех да что-то знают. Но настоящему охотнику не интересна легкая добыча и хочется чего-то поострее. Но пока интересного субъекта найти не удалось. Поэтому вампир сел за барной стойкой и поприветствовал знакомого бармена, который уже успел выучить завсегдатого клиента, налил ему хорошую порцию бурбона.
Ну как же скучно здесь, когда Гилберт не находит очередные приключения на свою красивую попку. Погрузившись в собственные мысли и наслаждаясь напитком, вампир не сразу обратил внимание на прекрасную незнакомку, которая расположилась неподалеку от него и похоже так же искала приключений на этот вечер. Деймон не сразу понял в душном помещении, что эта рыжая так же является вампиром и некоторое время присматривался к чертовки. Она уже успела отшить навязчивого кавалера, а значит не искала легкой добычи, а была заинтересована в чем-то ином. И эта загадка не давала парню покоя. Поэтому он решил подойти к незнакомке и узнать цели ее приезда в этот богом забытый городок. Ведь по ней было видно, что девочка дорогая и привыкла к хорошей жизни и привлечь ее Мистик Фоллс мог только чем-то серьезным.
- Может мне будет позволено угостить прекрасную нимфу? Сальваторе не был оригинален в своих подкатах сейчас, но делал это намеренно, ведь эта рыжуля ищет что-то и так будет проще понять является ли это мужчина или она ждет кого-то конкретного. Вампиры привыкли жить ради собственного удовольствия и проживать нынешний день, как последний, за малым исключением, таких как Стефан, перешедшего на кровь несчастных белочек.

marina kaye — homeless

[indent] музыка лилась сквозь приоткрытые окна, квартирки над одним из местных баров Нового Орлеана. заводная и до скрежета зубов веселая. именно с такой музыкой ты ассоциируешь Новый Орлеан. город в котором выросла. место, где каждая улочка, каждый кирпичик, пропитаны теплом родного места. пристанище ведьм, волков и вампиром, стало твоим нерушимым домом, в которое всегда хотелось возвращаться. сияние бус на шее, красочные наряды, условные ритуалы и пышные праздники. вотчина джаза, место, где не существует невозможного. твою семью выгоняли отсюда сотни раз, но вы каждый раз возвращались с алыми флагами, под оттиском войны, крови и смерти. отец шептал: "ты, моя дорогая, принцесса Нового Орлеана, и он всегда будет твоим домом."

[indent] не было и мига с того самого вечера, смерти отца, чтобы ты не мечтала вновь услышать из его уст эти слова: "моя принцесса". плевать на регалии, не важна власть или пустые чины, важно лишь то тепло, с которой он признавался тебе в безусловной любви. тот надлом, на который его обрекло твое рождение. а теперь, что же осталось от всего этого здесь и сейчас? лежа на кровати с заправленными свежими простынями, ты вдыхала ароматы цветов, благовоний, бурбона и сигар, что просачивались сквозь окно с улицу, и понимала — у тебя больше нет дома. место где ты оказалась, должно отторгнуть чужеземку, вытеснить обратно, тебе ведь здесь совсем не место. как бы ты не хотела, как бы сердце не твердило об обратном. даже уговоры дяди о том, что ты должна раскрыть свою тайну, что родители имеют право знать о тебе, не проливают бальзам на израненную от порезов душу.

[indent] на потолке восемьдесят шесть деревянных балок. ты пересчитываешь их уже в сотый раз. счет стал своего рода медитацией, безмолвность новой тантрой. все размышления о том, что же тебе делать, как поступить и как быть, перечеркивает одна прописная истина: ты понятия не имеешь как вернуться обратно. не имеешь ни малейшего понятия как оказалась тут. почему? зачем? была готова умереть вместе с Лэндоном, кануть в небытие схлопывающегося Маливора. по крайней мере, так бы вы были сейчас вместе. шагнули бы в Лимбо. туда, где вас ждал лодочник. один раз ты уже была там, и попросила передать послание семье, чтобы не ждали скоро. теперь же, запуталась в сомнениях, а может стоило сдаться и уйти к ним? сесть в ту самую лодку и оставить позади все мирское. это ведь так просто — сдаться. ты бы не стала трибридом, Лэндон был бы жив, а тебе не пришлось бы сейчас бороться с фрустрацией. а тем временем, на потолке восемьдесят шесть деревянных балок.

[indent] из дымки самобичевания, тебя болезненно вырвал стук в дверь. кажется третий. первые два ты даже не смогла расслышать сквозь пелену собственных мыслей. повернув голову в сторону, надеялась что непрошенный гость уйдет. но четвертый стук, более нетерпеливый, дал понять, что кто бы ни был за той жалкой деревяшкой, он так просто не сдастся. неторопливо сползая с кровати, подошвой ботинок пола касаясь, лицо в ладони прячешь, от переносицы вдоль скул проводишь, морок грусти смахивая в то самое окно. пальцами железную цепочку из пазов выпуская, щелчок замка и поворот ручки. дверь распахнув, на пороге дядю созерцаешь во всей, присущей только ему одному красе. очередной костюм от брионы. прекрасная тройка, скроенная по индивидуальному заказу. запонки на открахмаленных рубашках и мыски ботинок, начищенных до блеска. еще чуть-чуть, и заприметивших эту обув вампиров, никакое кольцо не спасет. — обычно, когда не открывают после второго стука, это означает что никого нет дома, либо тебя не хотят видеть. — отступив в глубь квартиры, жестом руки приглашаешь Майклсона войти.

[indent] на краткий миг, лица дяди касается снисходительная ухмылка. он словно по всем своим базам прогоняет фамильные черты, и напротив имени — Клаус, ставит метафорическую галочку. педантично перешагнув порог, Элайджа по привычке выпускает пуговицу из нижней петли пиджака. что означает высшую форму неформальности беседы, с которой он пришел. — если решил снова рассказать мне как важна семья, и что я обязана всем все рассказать, то зря пришел. — закрывая дверь за дядюшкой, ты проследовала вглубь комнаты и присев на подоконник, кинула взор на нескончаемую веселую толпу туристов. они кружились в потоке нирваны и эйфории. всюду мелькали разноцветные перья и бусы. музыканты то тут там, умело перебирали пальцами по своим инструментам. — ты же сам бросил семью и укатил куда глаза глядят, ведь так? — откинувшись затылком на раму, ты даже не удостоила Элайджу зрительным вниманием.

[indent] — мама всегда говорила, что дядя Элайджа всюду следует за папой... что он, словно моральный компас. единственный, что способен направить его на истинный путь, и не позволить заблудиться во мраке нескончаемой паранойи и жестокости . . . — наконец-то, усладив взор пестрыми красками, ты можешь себе позволить уличить минутку для дядюшки. ваши глаза встречаются где-то на середине комнаты, и ты вновь видишь человека, что позволил твоей матери умереть. которого ты так долго не могла простить и изо всех сил старалась не ненавидеть. он отнял так много, не дав ничего взамен. и лишь со временем ты поняла, что сама такая. это очередная фамильная черта, в твоем букете блядских качеств. — видимо, она слишком убедительно врала, а я была чересчур мала, дабы распознать эту ложь. — опустив ноги на пол с подоконника, ты скрестила пальцы в замок пред собой. — ты ведь вернулся в Орлеан не за тем, чтобы задвигать пафосные речи за семейные узы, верно? — как много тебе хотелось ему рассказать, как много поведать. о его победах, ошибках, фатальных надломах, после которых уже никто не будет прежним. он ничего не знал, не ведал.

[indent] сверля взглядом Элайджу, ты пыталась понять мотив сего визита. истинный мотив. не всю ту мишуру, что любили напускать Майклсоны. а уж в эпатаже своих речей, вы все были мастаками. хлебом не корми дай речь толкнуть. дядюшка конечно в этом был одним из лучших словоблудов. мог одним предложением поставить на место самого короля, да попутно трахнуть королеву. — так зачем ты вернулся, Элайджа? что такого важного происходит в городе, что не может обойтись без твоего присутствия? — встав с теплого дерева, ты шагнула навстречу к дядюшке. тому единственному во всем этом мире прошлого, кто знал кто ты на самом деле такая. и все же обидно, что даже с такой важной казалось информацией, таким знанием, по сути своей, он ведал лишь об одном мизерном проценте всего важного. грядущего, того ужасного, что попытается разрушить "always and forever".

Raphael walked slowly, carefully through narrow, muddy streets, paying utmost attention to where he was putting his new and quite fancy boots. He had ordered them tailored just a week ago in a city much better than this one. In a word much better than this one.
This hell-forsaken backwater of a realm did not even have a name on the astral maps as far as Raphael knew, and it was for a good reason: the place had barely any magic. Raphael had known about worlds with no magic, of course, but in all his thousands years of existence he would not, in his right mind, set foot on any of those cursed planes. He had not been keen on coming here either, but... a bet is a bet. What devil would ever question the sacred binding power of a lost card game and refuse to do the winner's bidding simply because he is about to be sent into some dreary, dull and barbaric corner of the universe? Raphael would certainly never do such a thing.
So, he had come, he had wondered around, he had learned his new abilities and limitations and had discovered that his task was not completely hopeless after all. There had been another devil here, as it turned out. He had been visiting this world frequently and had not let the fire of magic to extinguish completely. In truth, he had done all the hard work for Raphael. He even proclaimed his fire magic the power of a god and started a nice little cult in his own name. All Raphael now had to do was to cease his successes and turn it to his own advantage. And, of course, he would need a smart, talented, ambitious, bright and greedy mortal to do the rest of the work for him. Raphael already had his sights on just the right exemplar.
He reached his destination and pushed the door of a brothel.
«I am looking for the prince,» he had stated to the first person he laid his eyes on in a thick, outlandish accent. He looked quite outlandish too, with his clearly shaved face and his reach, intricate dress. He looked like a noble himself, or maybe a wealthy merchant, or even an ambassador from some far-away land. In a sense, he was.
The young maid looked him up and down and clearly decided that he was worthy of an audience with the prince of debauchery, so she bowed slowly and showed him the way upstairs.
Mortals. They were so easy.

Восемнадцатилетие — важная дата для многих, в особенности для именинника. Эта дата говорит о том, что ты уже взрослый, самостоятельный человек. Кажется, что после этой даты открываются новые горизонты. Ты наконец-то сможешь посещать мероприятия те, что прежде не мог, без согласия родителей. По отношению к тебе появляется новое отношение. Столько перспектив…. Ты словно обретаешь крылья, позволяющие почувствовать жизнь по новому.

У юного Дилюка, было в голове столько планов и идей на будущее, что казалось бы жизнь запланирована на десять лет вперёд. И одновременно с этим, планов не было никаких. Как что-то можно запланировать на десять лет вперёд, если можешь только предположить, какая завтра будет погода? Однако пожеланий и идей было очень много, которые рухнули в один миг.

Своё совершеннолетие, тогда ещё молодой офицер Ордо Фавония, запомнил на всю жизнь. В этот день отец устроил большой приём в честь своего сына. Празднество организованное отцом было поистине прекрасным. Но этот день запомнился не живой музыкой, высокопоставленными гостями и играми, а смертью одного и самых близких еиу людей.

Смерть всегда неожиданна и беспощадна. В одно мгновение именинник успел почувствовать: триумф, гордость, страх, отчаянье, горе. Отец рухнул на землю, сразу после победы над чудовищем. Тем самым Рагнвиндр старший, спас своего сына, и всех жителей Монда, что могли пострадать от этого чудовища. Наверно, в первую очередь сам Ордо Фавониус был спасён жертвой Крепуса, так как именно они были бы вынуждены сразиться Драконом Урсой. Однако, Действующий магистр Варка, решил  отобрать заслугу у героя Мондштадт, передав ее другому. Дело об данном инциденте, покрыли жирным слоем лжи. Тем самым, по мнению Дилюка, они оскорбили память его отца, что всячески помогал любимому городу. О том что на самом деле произошло тогда, знали немногие, и было вынуждены молчать о произошедшем. С такой несправедливостью, Рагнвиндр не мог смириться, потому содрав с себя мундир, юноша сдал оружие и покинул ряды ордена.

---

Донесшийся с севера ветер был жарок и сух, точно дыхание самого огненного архонта. Стоя на крыше таверны «Кошкин хвост», Дилюк повернулся навстречу ветру и сделал глубокий вдох, в надежде почувствовать дух родины. Казалось, сейчас он стоит на самом крою света, а вокруг, куда ни взгляни простирается жизнь, бескрайнее юное будущее. В такую ясную ночь отсюда были ясно видны даже пики далеких гор, вершины, окутанные изумрудным бархатом. Родина…
Как все же сильно Рагнвиндр успел соскучиться по родному и любимому городу. Частица души Тёмного Рассвета ликовало, уже лишь от присутствия его на территории Мондштадта. Однако, вместе с этим, по какой-то причине тяжело здесь находиться. Воспоминания всплывали одно за другим. «Тут они с отцом покупали свежие цветы, на одно из дней рождений Джинн», «на соседней маленькой улочке, они с Кэйей прятались от стражи, после одно из шалостей брата», воспоминания одно за другим были по самым уязвимым местам Дилюка. Было больно вспоминать брата и отца, так что Рагнвиндр попытался отогнать от себя все мысли о былом, и сосредоточиться на настоящем.
В последнее время, враги Мондштадта не стеснялись нападать на жителей по ночам. Фатуи, так вообще, претворяются добродетелями, и не стесняясь бродили по городу так, словно они уже были здесь хозяевами. Впрочем, выглядело со стороны все так, словно, это было и правда вопрос времени. Кто знает, сколько Монд еще протянет со своими «защитничками», которые не видят дальше своего носа. Хотелось бы сказать, что его брат – Кэйа, не такой… хотя нет, подождите, не хотелось бы, так сказать. Хотелось бы сказать, что его подруга – Джинн, не такая, но увы. Рыцарь Одуванчик хоть и трудилась на благо Монда, но все равно отделаться от Фатуи не могла, или не хотела. Конечно, хотелось бы верить в то, что ей не позволяли навыки дипломата послать их в… нет, не в бездну, там они слишком хорошо себя будут ощущать… в ромашковое поле. Все же, репутация Фатуи давно их опередила, оставалось только надеяться, что, хотя бы кто-то задумался над этими слухами.

---

«Прогулки» по ночному городу – стали важной традицией Дилюка. Каждую ночь, он отправлялся разобраться с врагами своего родного города, не редко спасая при этом жизни граждан, попавших в беду. Официально, Рагнвиндр прибыл в Мондштадт позднее, чем на самом деле. Юноша хотел с начала разобраться с угрозами, а уж потом думать, какие приёмы ему придётся проводить по случаю своего возвращения на родину. Отец всегда говорил: «делу время, а потехе час», подчёркивая, что нужно с начала переделать все важные дела, а уж потом, можно позволить себе немного передохнуть.
Тёмный Рассвет был готов к повышенному вниманию, к своей скромной персоне. Так сказать, был готов к тому, что все будут смотреть только на него, стоит ему «официально» переступить городские ворота. Однако, все обошлось. Многие даже не соизволили кинуть даже взгляда в сторону «Блудного сына Мондштадта». Некоторые люди встретили его взглядом, но подходить не стали, без остановочной что-то обсуждая между собой.
Уловив удивленный взгляд мастера Рагнвиндра, Аделинда прокомментировала: «если бы вы прибыли немного раньше, господин Дилюк, вы бы стали новостью «номер один», однако в нашем городе появился загадочный герой, и все обсуждают сейчас только его». Вот так вот воин сам у себя украл славу, чему был очень рад. Ещё с детства его обучали стойкости в подобных ситуациях, но легче всего «не упасть в грязь лицом», это вовсе не проходить через подобные испытания. Ответил Рагнвиндр лишь лёгкой улыбкой своей собеседнице и продолжил свой путь.

---

Рыцарь вернулся домой ближе к вечеру, разобравшись со своими делами. Оставалось не так много времени, прежде, чем он снова отправиться на охоту. Прием, который он по долгу статуса обязан провести, был запланирован на выходные, и приглашения были уже разосланы всем тем, кого Рагнвиндр был вынужден пригласить. Будь его воля, приём был бы сделан только для Джинн, или бы вовсе не приглашал никого.
– Войдите. – Поспешно произнес Дилюк, услышав стук в двери. По началу, рыцарь подумал, что скорее всего кто-то из его наёмных рабочих постучал в двери, и поздно понял, кого могло еще привести сюда этим вечером.

[indent]Ночь медленно вступала в свои права, окутывая своим непроницаемым покрывалом мрачный замок, который лишь в последние дни наполнился жизнью. Долгие века его единственными обитателями были лишь летучие мыши, с тихим шуршанием крыльев перемещающиеся по пустыми коридорам, разгоняя порывами ветра толстый слой пыли. Но в последние дни всё кардинально изменилось, когда в свои владения вернулся легендарный правитель этих земель. Магия Ноэ преобразила убранство замка - он даже озаботился о современной технике для кухни и общих комнат, а в гостевые спальни щеголяли новеньким ремонтом, словно и не было сотен лет запустения. Никто бы и подумать не мог, что буквально ещё неделю назад в стенах замка можно было снимать классический фильм ужасов без дополнительных декораций. Теперь же, здесь было даже уютно. И на взгляд Дракулы, слишком многолюдно. Он не привык к такой большой компании на постоянной основе. Долгие века его единственным спутником и другом был только Локид. Теперь же ему снова пришлось впустить в свою жизнь посторонних. Недавно прибывшие гости уже или заканчивали свои ежедневные ритуалы отхода ко сну, или же видели сладкие сны на пуховых перинах.

[indent]Влад расположился на шпиле самой высокой башни, подогнув одно колено и устроив на нем локоть. Вся его поза буквально дышала расслабленностью и каким-то внутренним спокойствием. Лицо не выражало никаких внутренних чувств или переживаний, а глаза были прикрыты. Несмотря на это, в душе его бушевал самый настоящий ураган. Она вернулась. Его свет, его любовь, его Лале. Лишь изображение, мелькнувшее на экране телефона, смогло обуздать монстра, которым он когда-то стал, чтобы пережить многовековую боль от потери. А помощь верного Ноэ помогла отшлифовать образ современного бизнесмена, который так идеально подошел бывшему королю Валахии. Строгие костюмы, идеально уложенные волосы, небрежная небритость - он полностью соответствовал представлениям об идеальном мужчине. На губах Влада едва видимая усмешка, когда бес озвучивает эту мысль, словно вампир товар, который надо выгоднее продать. Впрочем, на зачастую бессмысленный трёп друга, Басараб уже давно не обращает внимания. В основном потому, что все его мысли были заняты лишь Лале, вернее, Лайей, которая в данный момент как раз укладывалась спать в отведённой ей комнате. Ритм её сердца умиротворял и демонов в душе Дракулы. Или так только казалось?

[indent]Почему вместо воспоминаний о той, прошлой, счастливой, жизни с любимой женщиной в голове лишь короткое мгновение в его длительном и безрадостном существовании. Мгновение, когда он отпустил себя, выпустил наружу собственных демонов, переступил через свои собственные убеждения, которые казалось сдерживали его всё это время. Тогда, впервые снова приняв человеческий облик, первым делом Влад отправился в ближайший бар в небольшом городке неподалёку от его гробницы. И там поддался своим инстинктам. Красивая девушка за барной стойкой, в которой он с лёгкостью распознал вампира. Непринуждённая беседа, которая полностью его увлекла. А потом разделённый на двоих "ужин", состоящий из трёх блюд [пить людей насмерть это моветон], который ничего не вспомнит из прошедшей ночи. В её глазах он увидел то, чего давно не ожидал увидеть. Принятие. Понимание. Свободу. В его сердце всё ещё была жива любовь к Лале, милой наследнице султана, но также Цепеш осознавал, что принять его такого она никогда не сможет. Слишком светлой была её душа. И ему не хотелось бы хоть как-то осквернять её. Даже если это будет означать его отсутствие в её жизни. Но интерес и соблазн были слишком сильны - Судьба вновь свела его с первой и единственной любовью. Вот только была ли эта девушка, художник-реставратор Лайя Бёрнелл, его родной и любимой Лале? Или пора перестать цепляться за прошлое?

[indent]До тонкого вампирского слуха доносится негромкий шёпот заклинания, отчего тело Влада немного напрягается. Это определённо не голос его давнего друга, даже если тот вдруг заговорил бы фальцетом. Слишком мягкий и мелодичный для беса. Мягко спрыгивая на небольшой балкончик, Влад отряхивает костюм, начиная спуск по винтовой лестнице, которую в будущем неплохо было бы отремонтировать, некоторые ступеньки раскрошились от времени, а так как большая часть замка была закрыта от гостей, Локид и не парился с такими мелочами. Появление ещё и Хоуп в стенах замка стало для его хозяина большим сюрпризом. Дракула всегда был довольно скуп на эмоции, а уж тем более подробностями своей первой ночи в Румынии делиться даже с самым близким другом не пожелал. Но каким-то образом, Ноэ всё равно вычислил девушку, с которой Басараб тогда "ужинал". Впрочем, Влад соврёт самому себе, если скажет, что сюрприз был для него неприятным. Его натура всё ещё сопротивлялась такому количеству людей в личном пространстве, но он и сам понимал, что слишком давно отрезал себя от окружающего мира, теряя слишком многое из того, что он мог предложить.

[indent]Как и ожидалось, Хоуп он находит на его излюбленной террасе, откуда открывался просто завораживающий вид. Он даже позволил себе скользнуть медленным изучающим взглядом по её фигуре. Хороша. Черти внутри возрадовались, когда она обратилась к нему по имени. Отчего-то стало тепло в груди, потому что она его узнала. Улыбается, подходя ближе и вставая рядом с девушкой, спрятав руки в карманы брюк.
- Доброй ночи, Хоуп, - какое же прекрасное у неё имя. Надежда. Именно надежды ему и не хватало все эти столетия. - Не могу не согласиться, - говорит также негромко, не желая разрушить очарование момента. Сейчас она кажется ему такой хрупкой, хочется заключить её в кольцо рук и крепче прижать к себе, но он лишь сильнее сжимает кулаки в карманах брюк.
- Позволишь скрасить твоё одиночество в таком случае? - голос может звучать несколько отстранённо, но в нём сквозит надежда, что она не откажется. Может быть ей тоже это надо - ощутить, а не только услышать, что она не одна в этом мире? Что может положиться не только на себя саму?

Странно, но я редко возвращалась в США. За все эти годы я сменила не мало мест, стран и городов, но в США всегда было трудно вернуться. Наверное, все дело было в том, что именно здесь прошли мои счастливые годы вместе с Лоуренсом. Те годы, когда я еще не знала, что бессмертная. После приключений в Бельгии мы вместе с Лоуренсом вернулись в США, где прожили достаточно долгую и счастливую жизнь. Пока не случилось это.
В начале я часто вспоминала о них: о Лоуренсе, Йоке, Фридрихе, поэтом эти воспоминания сменялись сотней других встреч и знакомств, которые в конечном счете привели меня к Джону в Форрамо. Чтобы вновь потерять его. Правда после этого я поняла, что больше не цепляюсь за прошлое. Это практически не возможно, когда твое прошлое насчитывает больше ста двадцати лет.
Аризона меня встретила сухой и теплой погодой. Сейчас здесь довольно много туристов, и гостиницы почти забиты. В это время многие стремятся посетить Большой каньон. Причем среди туристов можно было встретить как американцев, так и европейцев. Я невольно ловила отголоски французского, немецкого, итальянского. За сто двадцать лет я вполне прилично поднаторела в изучении иностранных языков, и не смотря на то, что английский был моим родным, иногда мне казалось, что я его начинаю забывать. Последние несколько лет я жила во Франции.
Я привычным движением поправила кулон на шеи. Я все еще продолжала прятаться от Властелина, но ничего другого я сделать не могла. Джон пропал, Томас тоже не появлялся, а я сама больше не сталкивалась ни с чем сверхъестественным, не считая того, что сила Джона по-прежнему иногда проявлялась во мне. Но, к счастью, благодаря амулету я была скрыта от демонов и Властелина даже используя силу.
Я отложила телефон. Уже по прилету в США я написала в редакцию интернет-издания, что беру на какое-то время отпуск, но если у меня будет возможность в Америки найти какой-нибудь материал для статьи, то я обязательно поделюсь с ними информацией. Это было очень большим плюсом двадцать первого века — возможность работать в интернет-издании. Я могла писать статьи в любой точке мира и отсылать их редактору, а деньги получать на банковский счет. Впрочем, я все-равно предпочитала какое-то время жить в одном месте. Но имею же я права на небольшой отпуск?
Я закатила глаза, вспоминая, как пришлось притворяться перед Джейми, что я никогда не была в США и это целое приключение для меня -  перелет в 17 часов из Парижа до Гранд Каньон Виллидж. Надо будет скинуть ей пару фоток национального парка.
Я достала из чемодана привезенные наряды, сначала аккуратно развесила их в шкафу, а только затем переоделась в джинсы и удобную футболку. Кажется, в рекламе тура просили еще взять с собой летнюю шляпу и солнцезащитные очки? Найдя эти аксессуары у себя, я собрала небольшую сумку, надела удобные кроссовки (изумительное изобретение!) и вышла из гостиницы, где остановилась.
Насчет людей я не ошиблась, на улице их было очень много. Сказывалась близость к национальному парку, где можно было рассмотреть Гранд Каньон во все красе. Конечно, можно было бы еще отправиться в его западную часть, но это можно сделать и чуть позже.
Не знаю, что я хотела увидеть такого в Гранд Каньоне, но чувствовала, что это того стоит. Я покрутила головой, пытаясь отыскать белый фургон с надписью «Canyon Dave Tours». Именно так должен был выглядеть мой трансфер, который и должен был доставить небольшую туристическую группу на территорию Национального парка. Появился он довольно быстро, и бодрый гид даже заулыбался, когда понял, что я прекрасно владею английским языком. Правда, вся группа была англоговорящая, так, по крайней мере, было заявлено.
Я откинулась на кресло автобуса, повернув голову к окну. Пока мы собирали других туристов из других отелей, я пыталась поймать себя на мысли, что стало причиной моего желания срочно поехать в Америку?