Э П И З О Д   Н Е Д Е Л И    [13.02.2023 — 19.02.2023]
────── ♦ ──────
you might be the answer to the sinner in me / Wednesday Addams & Xavier Thorpe
— Ты можешь оживлять его? - спрашивает, как бы, невзначай, проявляя невинный интерес к творчеству молодого человека, вспоминая впечатляющий трюк Торпа с пауками. Судя по всему, его рисунки обладали куда менее безобидными способностями, чем предположила учительница. И пусть Уэнсдей была уверена с реальности монстра в лесу, глупо было бы отрицать возможность нападения оживленного плода творчества в других случаях. Не говоря уже о том, что стоит выяснить о талантах потенциального противника до битвы. Не хватало ещё быть атакованной армией нарисованных монстров со всех сторон.
Но каким-то образом тема вернулась к балу. Только на этот раз с ещё более странной и неожиданной стороны. Ксавьер так внимательно следит за личной жизнью Энид? Конечно, у Аддамс не было выбора в этом вопросе, соседка по комнате только о заветном приглашении от Джорджи и щебетала, доводя ту до желания выпрыгнуть из окна. Не исключено, что другие люди тоже вполне могли заметить динамику между этими двумя, но Уэнсдей искренне не понимала, почему кому-то могло быть до этого дело. Почему-то ей особенно не понравилась заинтересованность именно Торпа.
— Если ты готов потратить время на личную жизнь Энид, может, тебе стоит самому её пригласить? — озвучивает очевидный вывод без особого энтузиазма. Просто сложила два и два. С чего бы ещё парень уделял внимание наличию пары у девушки и был готов поднять эту тему для обсуждения? И вроде бы, Аддамс стоит радоваться возможности избежать печальной участи посетительницы бала, раз уж никто и не собирается принуждать её озвучивать приглашение… Но почему-то Уэнсдей испытала, скорее уж, разочарование и неловкость. Стоит списать на странность самой ситуации. Девушка не была в восторге от необходимости выслушивать истории о личной жизни Энид и от неё самой, чего уж говорить о рассказах других людей. Если уж эта была попытка отвлечь Аддамс от расследования и комнаты, обвешанной косвенными уликами, в моменте она сработала.

П О С Т   Н Е Д Е Л И     [13.02.2023 — 19.02.2023]
────── ♦ ──────
"в изголовье черное распятье" / Baba Yaga

Ее больше не гложет ревность брата к черти-пойми-какой-родственнице, больше нет чувства, что против тебя ополчился весь мир, нет. Война безмятежна, спокойна до неприличия; Война знает, кто останется с носом, а кто будет чествовать победителей много-много лет подряд, пока ей в очередной раз не придет в голову, что надо устроить что-то веселое. То, что Варвара сотворила с этой вселенной, с этой землей — всего лишь следствие тех непотребств, которые люди творили с самими собой и со своими близкими. Война не создает бойню, не провоцирует ее — не так работает сознание этого создания, совсем не так; она просто есть и все. Именно поэтому, насытившись кровью врагов и праведников, отдавших свои жизни во имя Господа, во имя семьи своей, Варвара пребывает в настроении близком к легкой грусти по уже ушедшим событиям, будто бы съездила в деревню к любимой бабушке, а лето уже подходит к концу.
— Гордыня, уважаемая, — Варвара качает головой, будто бы перед ней не старший Грех, которого побаиваются даже некоторые Ангелы, склонные к тому, чтобы позадирать нос, а школьница, которая выступает против матерого учителя. — Ты, конечно, несомненно, потрясающе умна и почти всеведуща, но ты как не понимала людей, так и не понимаешь их. Ты зациклена на одном, а надо расширять свои горизонты. Становится более открытой ко всему новому, вот как мой братец, да, Самуил?
— Не начинай, — Смерть складывает руки на груди, устало трет пальцами переносицу, и при этом не выпускает зажженную папиросу изо рта. Он воплощение элегантности даже в такой момент. — Ты достаточно сделала. Даже достаточно для того, чтобы Отец обратил свой взор на нас.
— Да, неужели! — Варвара всплескивает руками в картинном жесте, и голосок ее, что до этого момента звенел колокольчиками звонкими, раскатами грома проносится по углам палатки, трясущейся от мощи, заключенной в маленьком и тщедушном тельце. Варвара нажрата так, как Смерти и не снилось.

Э П И З О Д   Н Е Д Е Л И    [27.02.2023 — 05.03.2023]
────── ♦ ──────
#три_чашки_кофе и закон притяжения / Athelstan & Pavetta of Cintra
Следующие два дня выдались у Теля крайне суматошными. У него все вылетало из головы. Настолько вылетало, что сегодня он умудрился сжечь омлет, который готовил. Большего позора просто нельзя было представить. И, видимо, это стало знаком того, что весь день пойдет на перекосяк. По дороге до университета собрать все пробки и красные светофоры? Легко. Неудачно перепрыгнуть лужу около входа в универ? О, пожалуйста, вот и пятна на светлых джинсах. Тель уже даже не пытался надеяться, что что-то пойдет нормально.
И, конечно, ничего не пошло нормально, потому что резво заворачивая за угол — он смачно влетел в кого-то. Ладно, хоть успел перехватить за плечи другого человека и удержать от падания.
— Я очень изви... — Тель опустил чуть взгляд и увидел удивительно красивого серебристого цвета волосы. — Пави... Ох, прости, пожалуйста, прости, я не смотрел.... Ты не сильно ушиблась? Я ничего... Пави, прости пожалуйста! — при желании он мог тараторить очень быстро, чуть проглатывая окончания слов. — Мне так жаль, — он разжал пальцы на хрупких девичьих плечах. — Господи, надеюсь, что синяки не останутся, вцепился в тебя!...
И словно мало было этого, как из глубины университетского коридора раздалось зычное, усиленное эхом: "Тель!". Он обернулся, но только для того чтобы вздохнуть.
— Эм... Профессор Лодброк... — чувству небрежного шика своего преподавателя Тель мог только позавидовать. Ну, кто еще умудриться так легко и органично сочетать твидовую "двойку" с разношенными кедами? Профессора Лодброка: любили, обожали и, одновременно, находили совершенно невыносимым и ненавидели, — за мягкой улыбкой всегда скрывалось острое лезвие сарказма.
— Пока что еще — Рагнар, мой рабочий день еще не начался, — мужчина довольно равнодушно скользнул взглядом по Пави. — Оставил, — он протянул папку с докладом. — И осторожнее, Флоки не в духе.
— Он меня ненавидит.
— Флоки всех ненавидит — у его дочери режутся зубы, — профессор машинально взлохматил рукой волосы Теля, приводя окончательно его кудри в беспорядок. — Удачи сегодня!... — Лодброк махнул рукой, собираясь уже уходить,  как вдруг добавил. — Кстати, рагу было просто прекрасным, если бы мог я на нем женился!
— Ты не можешь женится на еде! — возмущенно ответил в профессорскую спину Тель.
— Скажи это Эдварду Каллену, — со смехом ответил Лодброк.
— Но он... — на несколько секунд Тель замер, а потом рассмеялся тоже. — В общем-то, Эдвард Каллен и, правда, женился на еде, а ты как думаешь, Пави? — обратился он к девушке.

П О С Т   Н Е Д Е Л И     [27.02.2023 — 05.03.2023]
────── ♦ ──────
why are we sill here? / Natalia Romanova

Жму на спусковой ещё четыре раза, смещая прицел по мере движения цели, но он быстрее, будто бы заранее точно знает куда будет направлен следующий выстрел. Шестой патрон взрывает воздух, когда расстояние между нами сокращается до критического. Бросаю опустевший пистолет в лицо оппоненту и, резко поднявшись, влетаю в него ударом с колена следом. Он блокирует, сбивает меня в сторону. Разворачиваясь, бью боковой в чужую челюсть, блокируя его попытку ударить меня в ухо справа, когда слева, прямо в центр ранения, его кулак шарашит по моей руке. Боль дезориентирует, придушенный вскрик встаёт поперёк глотки, я начинаю заваливаться в сторону.
Следующая атака: град ударов, под которым мне едва удаётся удерживать позицию и успевать смещать позицию блоков. Любая попытка уклонения, отскока, контрудара — всё сбивается противником с лёгкостью кошки, отмахивающийся от мухи. Он быстрее, манёвреннее, сильнее, злее. Я чувствую, как по левой руке вместе с болезненным жаром растекаются ручейки крови, как на лбу проступает испарина, как отзывается мелкая дрожь в коленях. Новый замах, резко сведя руки вместе, выставляю их перед собой, блокируя, когда кулак достигает цели, ногам едва хватает сил не сдвинуться с текущей позиции. Мне доводилось и раньше драться с суперсолдатами. Речь не только о Стиве и тренировках или Джеймсе и его периодах помешательства. Последний не бил вполсилы, но находящийся передо мной соперник — не просто суперсолдат.
Элаяс Старр — бывший учёный ЩИТа, синтезировавший новый вид сыворотки из ДНК Мстителей. Суперадаптоидом это его не делало, но от его удара, я почти физически ощущаю близость своих костей к трещине и перелому. Желание закричать от боли застревает в плотно сжатых зубах.
— Вот, что всегда интересовало меня, Наталья, — он продолжает бить и наступать, я — почти беспомощно уклоняться, — в чём смысл твоего существования? — Старр ухмыляется, сбивая мою руку с линии удара, пытаясь схватить меня за плечи и ударить лицом о колено, но получает удар в область паха, поэтому кашляет отступая, однако слишком быстро приходит в себя и парирует следующей серии ударов, отсмеиваясь. — Ты больше чудовище, чем человек или даже, вернее сказать, больше машина, чем чудовище? Неудачница по всем фронтам. У тебя нет семьи, все твои бывшие — набор военных или околовоенных парней с редкими исключениями вроде меня, — лучше бы мы просто дрались, без бесконечной болтовни; он снова пытается взять меня в захват, совершаю перекат, обходящийся слишком дорого: рука; едва успеваю заблокировать новый выпад. — Как звали твоего последнего? Как долго с тобой продержался владелец целой военной империи?

Э П И З О Д   Н Е Д Е Л И    [13.03.2023 — 19.03.2023]
────── ♦ ──────
скоро сказка сказывается / James Rogers & Francis Barton
Шапка не умеет врать.
Возможно, даже не пытается, здесь и конкретно для меня оставаясь, наверное, самым честным существом во всей Вселенной, потому что каждый, кто находится сейчас здесь, так или иначе мне лжет.
Даже моя семья.
Я знаю, что они лгут мне, когда говорят, что все нормально: брат светит и без того вечно мрачным ебалом, но я знаю, что оно таким еще недавно не было, а сестра смеется, веселится, заигрывает с гостями на этом празднике жизни и делает вид, что все ее мысли никогда не возвращаются к Лисе. Даже тогда, когда она смотрит на мою маску.
Когда Лиса пропала, все очень старательно делали вид, что им не наплевать. На самом деле, им действительно не наплевать, ведь все любили Лису, но я что тогда, что сейчас чувствую откуда-то нотку гнильцы. Кто-то из присутствующих здесь знает, почему она пропала и кто в этом виноват, вот только я слишком размяк для того, чтобы найти этого ублюдка самостоятельно.
Шапка наверняка думает, что у меня, как у хищника, сточились клыки. И я, отвечая на поцелуй со всей пылкостью и одновременной нежностью, готов признать, что у меня действительно не хватит никаких сил, чтобы укусить его.
Говорил ведь, что никаких поцелуев, и каждый раз сам нарушаю собственный же запрет, пробуя Шапку на вкус, как в первый раз.
— Не у «вас». У меня, — лениво поправляю, стискивая в пальцах ткань привычного красного плаща, — здесь живу только я.

П О С Т   Н Е Д Е Л И     [13.03.2023 — 19.03.2023]
────── ♦ ──────
thin red thread / Jill Valentine

— Передают штормовое предупреждение по местности. Разве можно так рисковать? — изящные пальцы миниатюрных женских ручек, под стать субтильной комплекции брюнетки, с особым усердием перехватили увесистую стопку пожелтевших книг, переваливая их с одной стопки на противоположный угол стола, заваленного репликами древни фолиантов. Одно из лучших изобретений человечества — hands free, за последние годы стало неотъемлемой частью её убранства. Настолько, если бы наушники не нуждались в своечастной подзарядке, то наверняка Анна забывала бы снять их перед сном. — Думаешь, три года заграницей достаточно, чтобы забыть насколько значимый для нас фестиваль Кровавой Луны? Пап, ты же не решил, что я больше никогда не вернусь домой? — горько хохотнув, девушка вдруг ощутила тупую боль от острого укола под сердцем. Всей своей улыбчивостью в голосе пытаясь не выдать сомнений собеседнику, пусть Валериус и была убеждена в своём обязательном возвращении на родину, сейчас для неё не представлялось возможным предсказать последующую за этой, точку назначения. Пусть для кого-то легенды ничто иное, как сказки, но судьба Анны прочно связана с одной из них. Точнее — ОДНИМ.
— Просто переживаю, чтобы не случилось трагедии. Опять же всю ответственность скинут на вас, на администрацию, — разумеется, в разговоре сосредоточиться на своём занятии девушка не могла. Лишь на автоматизме перебирила бумаги и книги по категориям, известным лишь ей самой. Одну за другой, пока её ладони не обняли увесистый блокнот с потёртой кожаной обложкой и мириадами разноцветных заметок, выглядывающих из-под плотно стиснутых страниц, словно горсть мишуры.  – Но вообще, зная наших метеорологов… Кажется, гадание-ауспиция и то более действенно предсказывает погоду. Повеселитесь там, если дождя всё же не будет, ладно? Жду видосики! Помнишь же да, как я тебя учила записывать кружочки? Там нужно потянуть пальцем вверх… держать не нужно, — умилительное наставление пролегло горчинкой в воспоминание о мучительном «-ацатом» уроке об использовании гаджетов. Тогда это раздражало, а сейчас вызывает тоску и сожаление о неспособности своевременно ценить момент проводимый в компании с единственным здравствующим родителем.

Э П И З О Д   Н Е Д Е Л И    [27.03.2023 — 02.04.2023]
────── ♦ ──────
кто бы говорил / Vasilisa Premudraya & Leshij
Да, это именно так, как он себе представлял в своей голове: редкое зимнее солнце, по утрам путающееся в постепенно отрастающих волосах Василисы, сонный взгляд синих сапфиров, и его футболки, превратившиеся для нее в длинные платья, что почти по-пуритански прикрывают её всю от жадных взглядов Рощина; совместные завтраки, перекур на балконе и свернувшаяся под боком калачиком Вася по вечерам — Сева Рощин вовсе не какой-то там сломленный герой, вечно ищущий драмы или желающий находиться в постоянном надрыве, он всегда хотел только любви и уюта в собственном доме, который до этого момента никак не ощущался таковым, ему никогда не нужно было тех других женщин, которые не понимали его, он не наслаждался одиночеством и находил вдохновение в страданиях.
Время идёт — скулы Мудровой становятся острее и Сева изо дня в день обводит их кончиками пальцев, прежде чем уйти по делам, он целует её каждый раз как будто не верит, что она настоящая, обещает, что увезет её к океану, говорит, что любит её, что обожает её, что всю жизнь искал только её. Почти каждый день он забирает её или из клиники или со встречи с адвокатами или от Насти; в свободные дни она разбирает свои вещи и раскладывает их на полках в гардеробной, откуда Сева широким жестом в одну коробку сбросил свой ненужный хлам, обещая как-нибудь потом его разобрать; она так и продолжала ходить в его футболках — он так и продолжал сходить по этому с ума, хотя казалось бы, что после первого-второго-шестого раза, уже можно было бы привыкнуть. Сева никогда не привыкнет. Как не привыкнет замирать, когда видит её обмотанную в полотенце после душа, как не устанет любоваться ею даже не причесанной, даже когда она облилась кофе, когда ругается матом, когда сжимает кулаки и кричит, что хочет, чтобы это всё уже закончилось.
Жить с ней до развода это ежедневно сгорать от желания, но вести себя максимально невозмутимо, это лишь легко целовать на прощание, а не тащить в спальню со словами, что все дела подождут; это желать доброго утра, дня, вечера и сладких снов — но не делать эти сны сладкими своими прикосновения, не делать это утро добрым своими поцелуями — Сева никогда не был таким одержимым и таким сдержанным одновременно, он балансировал над бездной своих желаний с точностью эквилибриста, желающего попасть в книгу рекордов. И с каждым днём становилось все сложнее держаться, с каждым днем, данные друг другу обещания начинали казаться надуманной ерундой, пока в один вечер, напряжение не дошло до той точки, когда Рощин отыскал в двойной сплошной взаимных договоренностей пунктирную линию, давшую им хоть какой-то маневр. Осталась ли Василиса в долгу? Следующим же утром она воспользовалась своим правом на маневр и вместо того, чтобы приготовить Рощину кофе — замутила ему крышесносный оргазм.

П О С Т   Н Е Д Е Л И     [27.03.2023 — 02.04.2023]
────── ♦ ──────
четыре с половиной мёртвых машиниста / Wrath

Ещё в середине восьмидесятых жителей в посёлке было совсем мало: молодёжь вся повадилась выезжать в крупные города, места им было мало среди огородов, старичья и школьных классов на десять-пятнадцать человек в единственной на три ПГТ школе. В райкоме даже шутили цинично, а не прилепить ли ко знаку на въезде табличку "б/н", чтоб почтальон зря не таскался среди дворов с письмами, газетами и пенсиями. А потом в каком-то восемьдесят шестом или седьмом подсуетился заводской профсоюз: кто-то кому-то выставил "бутылочку и конфетки", и на земле, впритык прилегавшей к чахлому колхозу, с другой стороны от высыхающих болот, стремительно забабахали пионерский лагерь. Летом на здоровенной территории галдели в три смены дети: все удовольствия же под боком — и озеро тебе, и клубничные поляны в лесу (с обязательными занятиями по домоводству для будущих жён и мам, с практикой по варке варенья), и добровольно-принудительные работы в поле. А ещё игры в "Зарницу", спортивные соревнования и прочая чепуха из стандартного ассортимента культурных развлечений. Всё как везде, включая линейку с красными галстуками.
И произошло чудо. То ли расположение лагеря было выигрышным (каких-то сорок минут на электричке от Оренбурга), то ли детям в самом деле настолько нравилась местность и развлечения — в посёлок потянулись взрослые. Местный контингент быстро сориентировался, многие стали сдавать сначала комнаты, потом пристройки, а кое-кто, скооперировавшись — целые дома. Некоторые из заводских (кто в должностях был повыше и "на лапу" чаще брал) даже приобретали участки и строили свои дачи — аккуратные новёхонькие домики вырастали на местах заброшенок, грибами выкукливались на самой окраине, где окна выходили на сетчатый забор лагеря и колхозные поля по другую сторону дороги. У посёлка открылось второе дыхание, а лагерь стал вдруг настолько популярен, что прямо перед развалом СССР, в середине 90-го года, было принято решение о возведении корпусов с отоплением, предназначенных для приёма зимней смены. Жаль только, стройка увязла из-за дефицита финансов. И когда немногим позже лагерь перекупил малоизвестный столичный предприниматель, сколотивший себе состояние на двухэтажных могилах, вместо детей в деревянные лагерные домики стали заезжать взрослые. Вместо надписи "Радужный" над воротами взгромоздили помпезную кованную вывеску "База отдыха "Эдельвейс"", колыхавшуюся на цепях и адически скрипевшую в ветреную погоду. На костровой площади стали проводить дискотеки, а посёлок...

Э П И З О Д   Н Е Д Е Л И    [10.04.2023 — 16.04.2023]
────── ♦ ──────
sounds like hell / Gabriel & Michael
Смерть везде, и беда не в ней как таковой — ведь конечность всего этого мира предопределена, и именно Гавриилу надлежит дать сигнал к началу последней битвы — проблема в том, как долго длится агония, как грязна эта смерть, как отравлен воздух греховной вонью, демоническими миазмами. Ни одной твари единолично не сделать ничего подобного — ни Азазель, ни Астарот, ни Вельзевул, ни сам Люцифер, ни один из них, сколько не перечисляй имена, записанные в запретных книгах и древних свитках, никто из отверженных братьев и их детищ не смог бы превратить человеческие души в зияющую черноту так катастрофично.
— Это что-то новое, Михаил, — он признаёт невообразимость происходящего, которому нет иного названия, кроме как уже высказанное. И трепетно, не отводя хрустально прозрачных глаз от невыносимо раскалённого огня чужого меча, наблюдает за тем, как перетекают язычки пламени по неземному, тонкому лезвию, способному рассечь любую скверну и отделить, если ещё есть, что отделять, свет от тьмы. Его возлюбленный брат всё проделывает правильно и быстро, и оттого теплеет внутри, и робкое подобие улыбки на секунду освещает лицо Гавриила, пока незаметная человеческому взгляду светлая искорка уносится вертикально вверх, попутно забывая обо всех пережитых ужасах, о часах предсмертного хрипа, о предыдущей греховной жизни. Ей легко, потому что она станет частью Небес, беззаботной и вечной, в награду за мучения.
Архангелам тяжело, у них здесь ещё столько работы.

П О С Т   Н Е Д Е Л И     [10.04.2023 — 16.04.2023]
────── ♦ ──────
print("Hello, World!") / Halbrand

Силами Сетевого дозора Черный заслон обычно представлялся непробиваемой монолитной почти мифической стеной льда — надежной, нерушимой, цельной. На деле агрессивные искины с одной стороны и доблестные почитатели Бартмосса с другой превратили Заслон в старый мусорный пакет, неаккуратно наброшенный на высаженное очередной перестрелкой окно в безымянном клоповнике Кабуки. Корпорации ненавидели Старую Сеть и все, что от нее осталось. В ту ли нору привел Рейча его белый кролик?
Впрочем, теперь все анархисты были мертвы. На их место снова пришли ганслингеры — благословенные фиксерами наемники с заявками на расследования вместо воскресной облатки.
Киберпространство дарило обманчивое ощущение равенства и всепроникающего единства — положительно существующую где-то за Пустошами свободу, там любая проблема решается в два клика, а всем тревогам место в карантине. Но в едином неоновом потоке света исступленно выгорали дотла и мошки, и кошки.
В голове Винса запоздало мелькнула мысль о правилах безопасности за заслоном — утопающих спасать было непринято, чревато и опасно. Из сети вытаскивали только с внешней стороны, крепко стоя на своих двоих, оценив риски, всадив лошадиную дозу охладителя. Взломав протокол, чтобы ничего не выкинуло из вайтлиста незадачливого спасителя. На практике все правила предсказуемо пошли по пизде: он вцепился в нее, будто от этого зависела его собственная жизнь. Себе пришлось объяснить такую прыть банальным беспокойством за сохранность ловушки — не так-то просто из расставлять без палева, чтобы какой-нибудь безопасник из Сетевого дозора не похерил всю охоту.
Она требовательно спросила, знает ли Винс, где находится. Он кивнул в ответ. Затем еще раз: то ли пакеты данных пришли в неправильном порядке, то ли потерялись по пути.

Э П И З О Д   Н Е Д Е Л И    [24.04.2023 — 30.04.2023]
────── ♦ ──────
Chaos Is A Ladder / Lucy Westenra & Garrett Hawke
— Это что?  — на лице Лавеллана отвращение, которое может быть только у эльфов — забытых правителей этих земель. Рука скользнула по тряпкам, оставленных на кровати: — Я не стану это носить!
Голос треснул.
Они хотели, чтобы он надел мантию.
Они распустили Инквизицию, уничтожили дело его жизни, а самого заперли в Башне Круга. Тревожились, говорили о благе и защите. Эльф не верил им, в глазах он видел страх того, что Инквизитор, выйдя из зала судя, снова соберет свою армию. Они не доверяли эльфу даже после столько лет, но Лавеллан потерял Якорь — свою странную и пугающую магию, а значит, был слаб. Самое время, чтобы напасть на него и уничтожить, а если убить нельзя, то растоптать авторитет и власть — всегда пожалуйста.
У них был план. Оглядываясь назад, Ал понимал, дворяне продумали все заранее много лет назад. Если победит Корифей. Если победит Инквизитор. Победа — это праздник и горе, но надо подумать и об силе Вестника Андрасте. Мало ли какие там амбиции? Желания? Сила?
Горькая усмешка скользнула по губам и тут же исчезла в стенах башни. Скольких еще талантливых молодых магов погубило это место? Сколько магов разучились улыбаться и радоваться?
Мадам Вивьен писала письма, просила смирить свои «долийский нрав» и принять мантию. Он станет во главе Круга в Ферельдене. То, что она сейчас называет Коллегией Магов, просит о помощи. Новый мир — новые правила. А еду Лавеллану почему-то приносит Усмиренный, печать на его лбу является единственным солнцем, которое может видеть бывший Инквизитор уже очень много недель.
Его мир теперь помещается в маленькую комнату, служившую когда-то спальней одному из Главных Чародеев Круга. Ключ к нему — маленькое окошко, похожее на бойницу, не пропускающее достаточно света, которое так необходимо живому существу. Кто-то из храмовников поставил решетку и вбил острые колючки в узкий подоконник, теперь вороны и голуби не могут приносить Инквизитору письма, все читает его Усмиренный, а если находит что-то подозрительное, сообщает куда-то выше. Что-то подсказывает Лавеллану, отчеты идут обо всех письмам, даже тех, которые помечены как личные. Отвечает он редко, сам никому не пишет первый. Изящный почерк талантливого мага и эльфа превратился в каракули ребенка. Очередной свиток и снова кляксы, чернильница летит в стену. Ночью эти подтеки будут походить на кровь.

П О С Т   Н Е Д Е Л И     [24.04.2023 — 30.04.2023]
────── ♦ ──────
once / Moondancer

— Вы только подумайте: когда Таргариены трахали собственных сестер – это было так мило, настоящая любовь, кровь от крови Древней Валирии и разве может дракон сношаться с овцой? А когда в инцесте уличили других, так сразу все фу, что за мерзость, это противоестественно, общественность негодует!
Тедди старается. Ему мастерски удается передать отвращение и праведный гнев толпы. Уже без спешки, не проглатывая слова, а наоборот, растягивая их, наслаждаясь минутой собственного триумфа, он ходит по сцене под довольные улюлюканья толпы. Вчерашний провал, когда зал утонул в тишине, позабыт. Парень доволен собой, он выдерживает паузу, позволяя публике ещё раз обсосать подробности чужой личной жизни. Похабный юмор, низкосортный, играющий на первобытных инстинктах человека. Такой всегда в цене, что в заурядных трактирах по всему Вестеросу, что при королевском дворе (о последнем Грибок, пусть Семеро упокоят его грешную душу, не даст солгать).
— Мы же живем во времена триумфа прогресса мысли. Так к черту двойные стандарты. Я, например, тоже никогда не видел, чтобы лев сношался с волком или… форелью.
Зал утопает в смехе. Не слишком требовательная публика, одурманена алкоголем, легко проглатывает панчлайн. А может, это был сетап? Однажды Тедди пытался объяснить тонкости своего ремесоа, но Мунденсер не слишком внимательно слушала. Зарабатывать на жизнь шутками? Раньше этим не хвастались перед девушками.
Не поднимая глаз, больше занята очередным Аперолем шприц (серьезно, будто нет других напитков, и куда исчезла любовь к хорошему арборскому вину?), чем слушаньем выступа шута начинающего, она невольно улыбается собственным мыслям. Тем таким далеким, ещё из прошлой жизни, когда мир был гораздо проще. Такое порой бывает. Вспомнится сущая мелочь, обрывок фразы, глупая затея, нелепый поступок. Все то, чему раньше  не придавалось значения, потому что было слишком обычным, банальным и заурядным. А сейчас… Сейчас Плясунья отдала бы все, только вновь услышать, то как Бейла предлагает Рейне взять на личное знамена дракона, несущего в пасте морского конька. Чтобы вновь расправить крылья над Узким морем. И если бы только хватило сил, она обязательно исполнила желание Бейлы (или это все-таки было их одно желание на двоих?). Однажды, если бы не проклятая корона, если не черные крылья с черным вестями из Королевской Гавани, если бы не предательства, они обязательно увидели Древнюю Валирию. Вместе. Так ведь мечталось. Мунденсер помнит об этом. Ее девочка не грезила Железным троном и короной с рубинов. Она хотела увидеть мир. Считала жестокой несправедливостью провести жизнь на острове посреди бушующего моря, если вокруг столь тайн, загадок и недосказанности. Но Бейлы больше нет. Горькая правда, которую стоит принять. Истина такая же, что солнце встает на востоке и ложится на западе, а власть теперь у дома, ведущего свою линию от бастарда.

Э П И З О Д   Н Е Д Е Л И    [08.05.2023 — 14.05.2023]
────── ♦ ──────
серые стены, мутные окна, красные ковры (christian mythology) / Judas & Thomas

Он тупой. Он реально тупой. Эта лиминальность тянется за ним с самых лагерных ворот – небо в метре от них просто оглушительное, прямо как поют в блатняке. Эти вокзалы, потные, пахнущие рельсами и сумками. Плацкарты с неудобными койками – как ни ляжешь, все равно некуда деть ноги. Тошнотворный запах чая. Въевшийся куда-то в мозжечок режим: срубаешься строго в десять, просыпаешься строго в шесть. Поэтому он реально тупой – время к одиннадцати, а он все еще не спит. У него глаза закатываются куда-то внутрь черепа сами собой, веки тяжелые и горячие, он трет их пальцами, и трет, и трет у Арчи в ванной, долго и тщательно моет лицо, пока на нем не появляется нездоровый румянец. Это надо переспать, но переспать это негде. Он хочет переспать это у себя. Выворочать это из себя на простынях без клейм и печатей, спать сутки, двое, трое, и проснуться без набата. Просто по собственному желанию. Захотелось – проснулся. Не захотелось – не проснулся. Потом помыться в одиночестве. Столько, сколько захочется. Час, два, три стоять под горячей водой и тупить в потрескавшийся кафель. Счета все равно придут Кристине. Подарок от брата. Вместо сувенирных четок из хлебного мякиша.

***

На толстой, массивной перекладине перил уже почти не осталось краски. Серая древесина, по которой струятся сверху вниз длинные вертикальные трещины. Каждое утро начинается с 5 утра, каждые 5 утра начинаются с прогноза погоды. В ночь угрожали осадками в виде снега. С момента как узнал об этом — стал ждать. Мрачно караулить. Весь день с поднятым к небу лицом. Это не свидание. Он его ждет как на забитую стрелу за гаражами. Выходи, блядь. Выходи, заебал. А ну выходи, сука, зассал что ли. На самом деле он не из тех, кто лезет в месиво отхватить. Просто бесит этот снег. Надоел.
Он садится криво-косо на перилла и сидит. Внизу узбечка моет полы. Он поджимает ноги повыше. И пакет поднимает повыше. Древесина перил гладкая на ощупь, если пальцы скользят в направлении, заданном прожилками и мелкими продольными трещинами. Потом начинается шероховатый участок, потом снова однородная поверхность, но уже без прожилок и трещин, по ней лишь проходят пунктиром выпуклые пятнышки краски. При бедном искусственном свете между этажами сочетание двух оттенков создает фигуры резких очертаний, похожие на зубья пилы. На верхней стороне перил последние остатки краски выступают островками, эти чешуйки краски так легко отколупывать: достаточно подковырнуть ногтем отстающий конец и нажать, прогибая палец. Даже не почувствуешь сопротивление. Если сидеть на перилах, то взор находится на уровне форточки, но он смотрит за тем, как темнеет пол, когда по нему проходится мокрая тряпка.

П О С Т   Н Е Д Е Л И     [08.05.2023 — 14.05.2023]
────── ♦ ──────
hidden [christian mythology] / Pride

Улица залита мягким светом, город в этой части живет своей обычной, ежедневной и до боли рутинной жизнью. Люди не смогут различить пляшущие в глазах двух женщин адские огоньки, не уловят в воздухе запах серы и не вычислят, как собаки, откуда же так несёт демонами. Могут услышать лишь речь, от которой одна кривит губы в ухмылке и на миг отворачивается от собеседницы, рассеянным взглядом скользя по проезжающим мимо машинам и идущей по своим делам кошке на другой стороне улицы. Она качает головой и словно пытается уложить в мыслях что-то не стыкующееся. Чувства? Азазель? Понимает? Иногда так хотелось придираться к словам, до зубного скрежета. Было ли это тоже чувством или просто вредностью от самой сути горделивого превосходства грех сказать не могла.
— Вот только не пытайся меня успокаивать, — она подняла руку в останавливающем жесте и наклонилась к плечу, поворачивая голову к Азазелю, — прибереги свои "я понимаю" для других, демон. Если коротко и по делу: да, я считаю максимально важным моментом в этой мерзкой истории определить того, кто за этим всем стоит, а не "где нелегкая носит Светоносного", — он подняла руку над столом, призывая официанта, и коротко кивнула "Чаю", прежде, чем продолжить. Хотя и не понимала пока еще до конца, не нащупала, не уловила те нити, которые спутывали весь клубок, не давали разматывать его плавно и не обрывая пряжу. Не уловила их ни в происходящем в целом, ни в этом диалоге. Казалось, словно что-то мешает, как невидимый глазу барьер стоит между ними или кляп зажат во рту и мешает говорить в полный голос со всеми звуками без искажения.
Она несколько раз пробарабанила ногтями по столешнице, отвлеченно глядя на официантов, на то, как они переговариваются между собой, что-то показывают друг другу в своих записях и обводят взглядом кафе и веранду, словно сравнивая что-то или кого-то выискивая. Это могло бы заставить сущность сжать кулаки в нетерпении и направить все свое неудовольствие в сторону несчастных смертных, но парнишка, принявший заказ минутой ранее, лавируя между своими коллегами, вынырнул из кухонной подсобки, неся поднос с прозрачным пузатым чайничком и такой же прозрачной чашкой.

Э П И З О Д   Н Е Д Е Л И    [22.05.2023 — 28.05.2023]
────── ♦ ──────
предопределенность / Vanitas & Il Dottore
Прошлое неизбежно нагоняло. Неосязаемыми картинками где-то на задворках разума. Они искажены, истерты в прах и испорчены – словно годы помимо осязаемых вещей неизбежно забирают и часть души. Дайнслейф возможно и хотел понять причины многих внезапно пробуждающиеся в его сознании мыслей, ярким бликом проносящихся по сравнению с прочими мелькающими среди привычных и исчезающих так же скоро, как они и появились. Они непременно оставляют свежий след на задворках сознания, на душе, что за столетия ощетинилась и покрылась панцирем, как и сам в прошлом один из лучших рыцарей королевской стражи. Они пробуждают давно забытые эмоции, оставляя лишь еле заметный шлейф от них – осадком внутри оседают и вызывают множество спорных вопросов. Дайн, возможно, хотел бы вспомнить, но годы украли и его желание, заставив большую часть времени воспринимать внезапно пробивающиеся наружу воспоминания за мираж, нежели за ту действительность, которая осталась похоронена внутри, за которую стоит ухватиться и постараться приложить усилия, чтобы вытащить ее наружу.
Но он чертовски от этого устал. Как устал и от того, что неспособный окончательно проститься с этим миром он вынужден скитаться по нему, хватаясь лишь за оставшиеся и укоренившиеся в его голове цели. Боль, что он хранит внутри, что вызвана не только болезненным прошлым, но и непрекращающейся агонией в настоящем – медленному и мучительному уничтожению его физического тела, пропитывающегося проклятием — поднимающимся от кончиков его пальцев до плеча оно пожирало не спеша, оно не давало покоя ни единую секунду его жалкого существования. Уничтожить раз и навсегда Орден Бездны, не дающий спокойствия мирному народу Тейвата, забравший в свои лапы некогда светлых людей Каэнри’аха – не по собственной воле, а по воле Селестии, но нашедшей применение затерявшимся в изуродованных обликах чистым душам, омрачая их грязными и подлыми поступками, как и память о них, — эта цель не давала мирно спать по сей день.

***

— Нас, выделяющихся из массы, так много? — голос игривый и располагающий, в нём ни капли враждебности, хотя можно отыскать несколько всегда заготовленных крюков, если пожелать разобраться: всё как всегда на выбор собеседника. Чужие слова капитана кавалерии совершенно не задели, дав почву и став, собственно, завязкой диалога. Этот человек к нему открыт, и слова служили разве что вторичным признаком. Они были, а это само по себе означало, что Кайя на своей территории подобно рыбе в воде. Куда-то да раскачаются, а если этот человек любитель (что главное — если способен) играть словами, то комфортнее и естественнее среды вовсе не придумаешь. Если не учитывать изначальной нежелательности этой ситуации, кхн. Забавно было бы узнать, насколько они оба избегали взаимодействия, и насколько они оба не могли этого сделать с конечном счёте. — Хотя, справедливости ради, это странниками, даже не выделяющимися, полагается интересоваться всяким капитанам, а не наоборот, — едва ли не промурлыкал.
Он не сокращал расстояния и поддерживал чужое отдаление, разве что потянувшись немного, чтобы кости размять, прежде чем куда бы то ни было уставиться. Кругом ничего и никого интересного, чуждой взгляд подхвачен в качестве начатой игры: Дайнслейф ведь ни на что толком не смотрел. Но Кайя не против. Он очень отвык от тех глаз, едва ли когда теперь глядя даже в собственные. Они остались где-то далеко, они больше не имели значения, не встречались, это не глаза живых больше, это — глаза мёртвых, почивших, растворившихся в страдании; одно их существование, даже не на картине — будто иллюзия, галлюцинация, какой-то дурной трип, от которого разваливалась реальность, трескалась и облупливалась, будто бы обрушивая всё своё безумие в момент. Реакция непроизвольная, а отработать её — неудивительно — было не на ком, увы. Так бывает, когда ты остаешься один и предметов для отработки просто не существует в природе. Этот — первый. И, кажется — надо ещё много времени, чтобы понять — худшего варианта, худшего кандидата для этого просто не найти.

П О С Т   Н Е Д Е Л И     [22.05.2023 — 28.05.2023]
────── ♦ ──────
по следам войны / Clark Kent
кларк все больше путался в том, что от него хотели. и понятия не имел, как найти древнегреческого бога войны — так и подмывало спросить, почему искать его нужно было в британской империи или германии, а не, например, греции. но, его спутница и так временами смотрела на него, как на отсталого. кларк осознает, что не улавливает определенных целей. может, лишен информации. в следующий раз он из самира всю душу вытрясет, чтобы больше так не делал.
— простите, может мы говорим о каком-то шифре? ну, греция, боги, арес. если это шифр, то боюсь наш общий друг меня не проинформировал. — у стен всегда могут быть глаза и уши. впрочем, кларк ручается за статус инкогнито тех, кто желает таковым оставаться. просто потому что со слухом у него очень даже хорошо. может, даже слишком. заметив выражение лица дианы, вскинул руки в примиряющем жесте. — ладно, если это не шифр, то так даже легче. — с какой кстати? что тут легкого, кларк? — не люблю шифры разведки. — всегда с ними проблемы. впрочем, сказано это было исключительно для того, чтобы принцесса не выглядела такой недовольной его вопросами.
хотя в ответ она тоже задала. и теперь пришло время кларку быть недовольным — сердце пропускает удар, а он тратит слишком много усилий, чтобы сохранить на лице невозмутимость. подозревает, что получается так себе. к таким вопросам готовишься с момента, как впервые мозг чуть не взорвался от шепота за соседним столом по уровню громкости; или когда папа попросил приподнять трактор, но ты его поднимаешь весь; или когда чихнул и снес половину двери. и кларк знает по себе, что к таким вопросам нельзя быть готовым ровно никогда. и ни за что — от того нужно просто делать все возможное, чтобы вопроса никогда не возникало. впрочем, быть может, кларк все еще просто занервничал.

Э П И З О Д   Н Е Д Е Л И    [05.06.2023 — 11.06.2023]
────── ♦ ──────
remember tomorrow / Anael & Castiel
И снова грустные мысли, и снова грустные ответы. Кастиэль в его особой манере продолжает тосковать, но ты и не надеешься, что сможешь его развеселить. Все же, ты ангел, как бы не пыталась откреститься от этого давящего звания, а не клоун. Хотя, клоуном было бы жить легче.

Конечно же, он не знает, что такое Вегас — и что там делают. Ты отмахиваешься:
— Узнаешь! А если не узнаешь, то ничего страшного, я за твое благополучие сама съезжу. Знаю я там в одном баре на Лас-Вегас Стрип одного чудесного экзотического танцора, выступает в местном кабаре для девочек. Так он умеет такие вещи своим...
Ты обрываешь себя, смотришь на Каса, понимая, что он совсем, ничегошеньки, ни капельки в человеческих забавах не понимает, и вряд ли даже самые изощренно-красочные описания, которые ты могла бы придумать, чтобы ему объяснить, не смогут его заставить представить хоть на мгновение все прелести, которые таит в себе город грехов.
Но, пожалуй, в этом и есть свой цимес. Кастиэль — или его настоящая версия — остается очаровательным ровно таким, какой есть.
Ты подносишь к губам чашечку кофе и в самый неудачный момент. Комментарий Кастиэля заставляет тебя поперхнуться.
— Ты же помнишь, я знаю это место. — откашлявшись, ты ставишь кашку на место. — Пусть вы с Джеком и пытаетесь навести новые порядки, но на Небесах меня и до Люцифера не особенно жаловали, а после фиаско с его попытками введения инноваций и подавно. Скорее я из Вегаса сделаю Небеса, чем Небеса меня примут.

***

Ангел прекрасно понимал, что его грусть ничего Анаэль не даст. Сама она никак на все это не повлияет и не сможет быть рядом, если Кастиэль вдруг решит передумать. Или стоит поступить иначе. Решение все равно должен будет принять только он, а не кто-то другой. Все будет зависеть только от его действий и отвечать перед Джеком тоже будет ангел.  Наказывать девушку не будет смысла. Всего лишь немного советов от нее. И Кастиэль их принял. Кое-что для себя взял и будет это обдумывать некоторое время, пока не решится на самое главное, что может поменять жизнь Винчестера старшего и ангела божьего, который вновь может потерять крылья или быть убитым своими братьями, которые то и дело продолжают сопротивляться тому, чтобы сотрудничать с людьми. Пусть новые ангелы остались, но на земле продолжали оставаться те падшие, которые потеряли свои крылья из-за него. И они только рады будут, чтобы взять грех на свою душу и уничтожить его раз и навсегда. Сколько раз уже пытались и сами же от его рук погибали или их убивали Винчестеры. После возвращённых крыльев и благодати нападки на время прекратились. И если вновь что-то станет известно, то бывшие враги не забудут воспользоваться таким шагом. Им это только в плюс было бы.
— Как-нибудь в другой раз, Анаэль, — пусть он и был в теле человека с потерянной благодатью, то все равно многие человеческие развлечения не знал. Не во всех городах или континентах он был. Где-то слишком жарко, где-то очень холодно, но люди чувствовали себя намного лучше на своей территории. И они ощущали собственное семейное тепло, что ангелу не было чуждо, но и не мог бы похвастаться тем, что теперь семья есть у него. Но нет любви. Да, любовь ангела весьма относительная вещь и не всегда воспринимаемая всерьез. Да и сами братья с сестрами не особо в это верят. Зачем любить, когда важны поручения, чтобы улучшить состояние небес во время правления на них Джеком. Воцарился порядок, но надолго ли. Вдруг появятся те, что точно проявит свои подозрения и покажет себя не с лучшей стороны.

П О С Т   Н Е Д Е Л И     [05.06.2023 — 11.06.2023]
────── ♦ ──────
то, что дремлет / Celebrian
Келебриан приручала сны, словно зверей. Осторожно, без страха и без спешки, очень терпеливо. Ей некуда было торопиться, ей нечего было опасаться. Ни старения, ни скоротечного времени, ни упущенных возможностей. Вся вечность была в распоряжении Келебриан. И она использовала её, чтобы день ото дня увлеченно пробовать силы, напрочь забывая о мире вокруг, о необходимости время от времени есть и пить, выходить в свет и общаться хоть с кем-то кроме эфемерных существ из пограничья. Сновидческая ворожба увлекала её неизведанностью, а с момента встречи с Фейнриэлем и открывшейся безграничностью. Тропы-миражи отныне могли вести Келебриан не только сквозь Арду, но и в чужие царства, чьих названий и границ не сыскать на знакомых картах. Быть может Келеборна и Галадриэль тревожил дар дочери, но виду они не подавали, позволяя самостоятельно изведывать границы, забредать все дальше за пределы Лориэна, быть бестелесной и вездесущей, почти неуязвимой и одновременно до ужаса беззащитной.
Сны были способом познания для Келебриан. И они же могли стать клеткой-ловушкой, в которую очень легко угодить, коль утратишь осторожность и бдительность.
Чужие сны переливались пригоршней разноцветных каменьев. Сон эльфа-стража, задремавшего в жаркий полдень в тени дерева на выщербленных временем ступенях. Сон человеческого ребенка, погонщика-харадрима, девы-тифлинга, старой драконицы, клубка морских змей, изгнанной гномьей принцессы… Иногда Келебриан выхватывала лишь отголоски чужих видений, будто блуждая где-то поблизости, на мелководье, но по необъяснимой причине не способная найти хозяина сна, сократить расстояние меж ними, чтобы прислушаться и разглядеть получше. Иногда же она проваливалась в чужие видения, словно в морозную прорубь реки и темная вода смыкалась над головой, заливая уши, отнимая контроль, унося полноводным течением в неизвестном направлении. Поперву было страшно, до иступленного животного ужаса. Она металась птицей, что поймана в силки. Пока не вырывалась и не возвращалась в родные покои, покрытая холодной испариной, в коконе из одеял.

Э П И З О Д   Н Е Д Е Л И    [19.06.2023 — 25.06.2023]
────── ♦ ──────
a ghost of the past / Philippe de Lorraine & Philippe I
Прежде шевалье не останавливался в гостевых комнатах Сен-Клу. Да что там — он даже особенно не интересовался, какие они здесь есть, потому что его место было в покоях принца. Его большая кровать могла бы вместить пятерых, но едва ли эти двое нуждались в дополнении, тратя друг на друга все свободное время, какое было доступно Филиппу. Сейчас все вдруг стало иначе. Де Лоррен из желанного фаворита превратился вдруг в того, кого не хотят видеть.
Он поднялся по широкой мраморной лестнице и направился в гостевое крыло по уставленным изящными бюстами и скульптурами древнегреческих богов коридорам. Спальни здесь были разные по своему убранству, но неизменно прекрасные, с резными столбиками кроватей и непременно полотнами, которые украшали стены самыми разными сюжетами: от библейских, кисти флорентийских творцов, до мастерски написанных французскими художниками пейзажей. Вся эта роскошь настолько контрастировала с бесцветным холодом серых стен Бастилии, что де Лоррен некоторое время постоял в коридоре, привыкая заново к тому прекрасному, что окружало его с прибытия в Пале-Рояль в качестве миньона Его Высочества. Удивительно, как быстро нечеловеческие условия могут заставить отвыкнуть от комфорта, тепла и красоты.
Он открыл несколько дверей по дороге, но в итоге решил руководствоваться не убранством, а отдаленностью от комнат принца. Чем ближе к нему, тем больнее, тем более знакомы коридоры, тем больше воспоминаний они вызывают. В самой дальней спальне он, кажется, никогда и не был — де Лоррен не помнил, чтобы забирался так далеко. Ему хватало покоев Филиппа, сада и роскошных гостиных с садом. Вообще-то, они проводили здесь мало времени. Сначала был Париж и собственный дворец Месье там, а потом — утонувший в роскоши и интригах  Версаль, который оказалось не так-то легко покинуть.
Комната оказалась просторной. Шевалье открыл дверь, а потом окликнул одну из служанок, которая торопливо бегала по соседним покоям, чтобы смахнуть пыль со всех предметов искусства, которые Филипп с одержимостью опытного коллекционера тащил в свой дворец:
— Вина.

***

Стоя посреди комнаты, где обосновался шевалье, Филипп уже не был так уверен, что прийти к нему было хорошей идеей. Де Лоррен молчал, и это непривычное молчание сбивало с толку, безапелляционно лишая права на оценивание ситуации. Правильное понимание обстановки зачастую было чуть ли не ключевым моментом в успешном исходе любой ситуации, а сейчас Филипп чувствовал себя совершенно беспомощным перед лицом этого "нового" шевалье. На самом деле, подходя к его покоям он был готов, наверное ко всему: предполагал, что его встретят с выяснением отношений, проклятьями или признаниями в любви; ожидал пролетающих над головой фарфоровых тарелок или китайских расписных статуэток, что со звоном в сердце ценителя искусства разбивались бы на миллион осколков. Его даже не удивила бы вечеринка, которую шевалье мог закатить и в гостевых покоях, сдружившись с сыном конюха, дворецким или гувернанткой.
Но его встретила тишина. Абсолютная и пустая словно вакуум она радушно поприветствовала Филиппа с самого порога. Обычно принц любил тишину: она позволяла расслабиться от бесконечно пестрой кутерьмы версальского дворца, давала возможность размеренно подумать и в конце концов разрешала просто выдохнуть. Но эта тишина была недоброй; натянутая и душная, ее можно было буквально потрогать руками, разделяя на вязкие словно болотная тина слои.
Будто бы это была не тишина, а затишье перед бурей.
Филиппу казалось, что он слышал как стучит собственное сердце и как шумно бежит кровь по жилам в ожидании ответа, однако когда шевалье наконец встал ему захотелось если не выбежать из комнаты, то как минимум сделать несколько шагов назад, вжаться в дверь и раствориться в дорогом дубовом полотне. Мягкие и размеренные движения де Лоррена в смутном освещении свечей напоминали ему хищника, который готовился к броску. Казалось, что каждая клеточка его тела напряжена так сильно, что он мог взорваться от одного случайного прикосновения.

П О С Т   Н Е Д Е Л И     [19.06.2023 — 25.06.2023]
────── ♦ ──────
why are we still here? / Natalia Romanova
— Хорошо, — бокал касается стола с оглушительно громким звуком в сравнении с мерным потрескиванием датчиков, которыми напичкано помещение. — Вот, что мы сделаем… — сдвигаю в сторону бутылку, откладывая лёд, оставаясь безоружной. Что почти смешно в контексте любой из программы Чёрных Вдов, но. — Для начала — схрон хорошо оснащён, я так полагаю, мне не видна и половина систем защиты?
Предположение сопровождается кивком искреннего уважения к чужому профессионализму.
— Сколько у нас потенциальных путей отступления и за сколько твои датчики смогут подать нам сигнал? — сдвигаясь к холодильникам. Открываю второй и изучаю содержимое. — Необходимо поесть. И выспаться. Нам обеим, — вполоборота, пересекаюсь с Леной взглядами, слабо пожимая здоровым плечом. — У тебя же есть место для удержания пленника при необходимости? Постелишь мне там.
Ничего личного, это честно. Если бы наши роли были зеркально противоположны, мне бы не захотелось доверять потенциальному противнику и, хотя пока что мы находимся в серой зоне “доверия”, у Беловой, увы, нет причин мне доверять. И у меня нет возможности доказать обратное. Отворачиваюсь к холодильнику, доставая из холодильника пару консервных банок, находя в шкафах упаковку макарон.
— У тебя нет пеммикана, — замечаю, разворачивая корпус, подпирая одну из тумб задом. — Измельчённое мясо, топлёный жир и сушёные ягоды. Может храниться сроком до 20-ти лет, — мои брови вздрагивают в такт словам и возвращаются на место. — Информация, кружок кройки и шитья, — кивок к собственной руке, — ужин,— кивок на пожитки за моей спиной, — сон. Шесть часов. Затем выдвигаемся.
Пока за нами нет хвоста и Старр не имеет представления о том, где я — следует воспользоваться преимуществом. Измотанность и рассеянность. вызываемые кровопотерей и недосыпом не способствуют работоспособности, а лишь дают преимущество оппоненту. Пора перевернуть игру.

Э П И З О Д   Н Е Д Е Л И    [03.07.2023 — 09.07.2023]
────── ♦ ──────
lost at sea / Sampo Koski & Notkin
— Как ты вошёл? Клянусь, я же... — Ноа выдëргивает из ушей беруши, нервно поправляет сползшие вниз по переносице очки и разворачивается ко входу в отсек — к распахнутому герметичному люку, ведущему в уже опустевший коридор. — ...закрывал дверь. Твою мать.
Это будет далеко не первый его выговор: отсек морской биологии в лаборатории носит статус высшего уровня секретности, а его ведущий сотрудник систематически забывает то дверь закрыть, то выключить приборы, то завершить сеанс работы с базами данных, обессиленно уронив голову на клавиатуру в тревожном сне. И такие, как Ричард Миллер, разгуливают где им вздумается, словно гордое звание (бывшего) американского военнослужащего позволяет ворваться куда угодно, даже если нефтью там и не пахнет. Вот и сейчас — стоит, ухмыляется, крайне довольный собой и тем фактом, что щуплому лаборанту не хватит сил вытолкать его прочь из своего царства тьмы и одиночества.
— Тебе нельзя здесь находиться, между прочим, — змеиное шипение не производит нужного эффекта, и Ноа машет рукой, снова утыкаясь в микроскоп — слышится сердитое звяканье стекла очков об окуляр. — Хотя бы не мешай.
Иногда Ричард проявляет готовность идти на компромисс — возможно, в те редкие моменты, когда скука не изводит его до желания взбаламутить всё пространство вокруг себя; Ноа не знает, почему бедолагу вообще отправили маяться от безделья на дне океана, а Ричард толкового ответа не даёт. Мол, при наборе исследовательской группы требовался человек, способный поднять что-то тяжелее стëклышка с препаратами, а заодно и управиться с оружием на случай... Чего именно? Бунта уставших учёных? «На всякий случай», — ответил в день их знакомства Ричард, сопроводив многозначительную интонацию не менее многозначительным движением бровей, и опустил тяжёлую коробку с оборудованием у входа в отсек. Да-да, по крайней мере, от него есть толк — как и от лошади-тяжеловоза.

***

Все не без греха, как говаривал его покойный дедуля-протестант.
По пути в научный отсек Ричард вываливает себе на ладонь круглую таблеточку и тут же закидывает себе в рот — рука сегодня болела пуще прежнего, досаждала так, что хоть к инженерам лезь и проси отпилить циркулярной пилой, всё равно коробки он и одной таскать умеет. Морщится от горького привкуса на корне языка (чем больше видов обезболивающего он пробует, тем противней они становятся), находит нужную дверь и тянет её на себя. По протоколу, конечно, она должна быть закрыта, не только для сохранения чистоты исследований, но и для безопасности данных, утечка которых грозила бы международным скандалом.
И как же Ричарду повезло, что этот его был достаточно рассеянным, чтобы приоткрывать для него завесу тайны.
— Не спи, а то замёрзнешь! — он хлопает широкой ладонью Ноа по плечу, и тот дёргается, нехотя выплывая из глубин своего сознания, тут же начиная привычно ругаться, хмурить брови и нервно оглядываться, будто бы Ричард застал его не за микроскопом, а за другими неприличными делами. Не переживай, никто не увидит. — А если к тебе не приходить, ты вообще зачахнешь. Обед, между прочим, опять пропустил. — Ричард по-свойски наклоняется вперёд, нависая над плечом Ноа и разглядывая подписанные непонятными ему каракулями стёклышки с окрашенными реагентом образцами. Ноа ему как-то пытался объяснить, в чём была суть, но Ричард потерял нить повествования спустя пять минут. — Давай, оторвись от своих инфузорий, а то тебя уже все потеряли. — Он снова распрямляется, кладёт обе руки Ноа на плечи и ненавязчиво, но всё же тянет его к себе, вынуждая отстраниться от микроскопа. Большими пальцами чуть надавливает, проводя по напряжённым мышцам у основания шеи. Страшно подумать, сколько Ноа провёл времени в позе тигровой креветки, и Ричард даже не берётся предполагать, но он полон решимости вытащить Ноа на электрический свет Божий, пока тот сам не превратился в какую-нибудь бактерию.

П О С Т   Н Е Д Е Л И     [03.07.2023 — 09.07.2023]
────── ♦ ──────
beautiful crime / Neuvillette
Защëлкивая замки на стеклянных дверцах флорариумов, Тигнари тихонько напевает себе под нос незамысловатую мелодию — одну из многих, что доносились в течение дня до чутких ушей из радиоприёмника. Перед закрытием оранжереи он обходит всех своих подопечных: проверяет влажность добротно удобренной почвы, температуру воздуха, цвет и фактуру листьев и лепестков. Аккуратно срезает секатором всё лишнее — или нужное ему самому — и, конечно же, с улыбкой желает спокойной ночи.
— И чтобы завтра без этих выкрутасов, — наставительным тоном поучает он вздумавшую слегка поникнуть азалию — один из символов вершины его мастерства. — Мы же договаривались, что... Ох!
Мелодичный звон колокольчика над входной дверью возвещает о приходе крайне запоздавшего посетителя, и Тигнари, вскинув уши, с беглым раздражением взмахивает хвостом. Он уверен, что перевернул табличку; а запираться не стал, потому что обычно не ставит под сомнение чужое умение читать.
— Извините, мы закрыты, — дежурно сообщает он, быстрым шагом проходя вдоль рядов теплиц, однако, стоит взгляду наткнуться на позднего гостя, раздражение мигом слетает с кончика хвоста, волной метнувшегося из стороны в сторону; губы растягиваются в улыбке, и Тигнари приветственно поднимает руку. — А, это ты. Забудь, что я только что сказал, и проходи.
Краем глаза Тигнари замечает, что ладони всё ещё плотно упакованы в перчатки, и спешно стягивает их с рук. Сайно отчего-то радостно видеть в любое время дня и ночи, хотя, казалось бы, копов ему любить совсем не за что. Но Сайно... Сайно здорово отличается от всех остальных.
— Ромашка, мята, лаванда, мелисса? — Тигнари подхватывает крем для рук с деревянной стойки и выдавливает крупную каплю на тыльную сторону ладони; затем, растирая крем, поднимает взгляд на лицо Сайно — угрюмое, уставшее и как будто бы осунувшееся. Он вздыхает: — Предлагаю лимонник. Настоятельно рекомендован при нервно-психических нагрузках — тебе, лично мной.
Тигнари не нужно задавать лишних вопросов, чтобы понять: дело, над которым Сайно трудится последние месяцы, свернуло в очередной тупик. Обо всех подробностях тот расскажет за чашкой травяного чая, пока Тигнари будет делать вид, будто и без того о них не осведомлён. Это — не первая подобная их беседа, и каждый раз Тигнари надеется, что она не станет последней. Всё-таки Сайно действительно отличается от всех остальных.

Э П И З О Д   Н Е Д Е Л И    [17.07.2023 — 23.07.2023]
────── ♦ ──────
каждый справляется сам, но / Stephen Strange & Wanda Maximoff
Он хорошо помнил тот день: отданный камень Времени, сплетенные клубком варианты будущего, миллионы собственных смертей и чужих. Боль от разорванных связок, проткнутого сердца, расщепления до атомов и переломанных костей. Стефан проживал один день снова и снова, потом двигался дальше, не сразу смог принять тот факт, что быстрой победы не будет, что поражение означало не проигрыш во всей войне, а только в одной из битв. В миллионе из вариантов Стрэндж оставался Верховным магом, продолжал охранять границы реальности, жил так, как жил до, если таковое вообще можно было так называть, учитывая ополовиненную вселенную. В каких-то из этих вариантов с ним рядом были то Вонг, то Кристина, иногда он умудрялся сдружиться с кем-то из Мстителей, иногда оставался совершенно один. Знания, что он не изучил в своем собственном времени, теперь роились в его голове подобно вечно голодному легиону психо-личей, вгрызались в мозг, выпивали по капле эмоции, лишали души (если она вообще оставалась после той прорвы черных искусств, что в отчаянной попытке всех спасти, поглощал Стрэндж). Были книги, написанные кровью детей, обернутые в кожу освежеванных богов, была книга Вишанти, и был Даркхолд, Стефан изучил все запрещенные заклинания из книг хранителя Чаннока, познал ненасытную жажду демонов, мечтавших однажды стать ангелами, окунался в безумие ритуалов, дарующих силу в обмен на уничтожение целых миров, пока наконец не понял, что одержать победу над Таносом должен не он. Пока наконец, умерив гордыню, не осознал, что задачи Верховного не равны задачам Мстителей, и сражаться за то будущее, которое было им дорого, не равно сражению за саму реальность.

***

Вижн прерывает размеренный утренний поцелуй и вдруг отстраняется с как обычно нечитаемым выражением лица, но в этот раз Ванде чудится в его взгляде что-то непривычное, слишком серьёзное, отчего она сама моментально ловит тревогу, а с её губ исчезает довольная улыбка — смятение порождает в ней страх.
— Ванда… ты счастлива здесь?
Странный вопрос при неподходящих обстоятельствах выбивает её из равновесия. Что-то такое происходит с атмосферой, что-то нагнетается и заставляет Максимофф полностью сесть в кровати и нервно оглядеть их спальню; что-то как будто не так, но она пока не понимает, что именно и почему. Она переводит всё своё внимание Вижну, осторожно касается его лица ладонью. Холодное. Но Ванде привычен этот холод, и Ванде не нужно чужого тепла, пока у неё есть Вижн. Она закрывает глаза и медленно выдыхает, заставляя себя расслабиться. Ей давно пора бы привыкнуть к тому, что мозг её супруга работает иначе; зачастую он просто говорит то, что приходит ему в голову.
Это люди переживают о подходящих времени и обстоятельствах.
Он — не человек.
— Милый мой, я очень счастлива, — она нежно улыбается, оглаживая его скулу. — Переезд в Вествью был лучшим решением в нашей жизни. У нас прекрасный дом, замечательные соседи… семья. Та самая, о которой мы всегда мечтали, да, Виж? Я не знаю, была ли я когда-то прежде счастливее, чем сейчас.
Вижн выглядит удовлетворённым ответом и её нежной лаской.
— Я очень рад это слышать. Давай тогда… останемся здесь навсегда?
— Навсегда. Я согласна.
Они скрепляют обещание ещё одним поцелуем.

П О С Т   Н Е Д Е Л И     [17.07.2023 — 23.07.2023]
────── ♦ ──────
reason to fight / Gabriel Reyes
Лежать лопатками на татами и наблюдать, как изменяется лицо того, кто хотел поставить тебя на место - бесценно. Особенно если ты при этом упираешь бо ему в живот и как бы намекаешь, что это было бы обоюдное убийство. Вот, чего хотел Габриэль вместо избиения младенцев. Чтобы с напарником можно было говорить на одном языке.
«Разговор» получился напряжённый. Габриэль на другой исход, в общем-то, не надеялся, но в подобной ситуации и напряжённый исход - лучше, чем игнорирование самого факта. Они друг другу подходят, в дрифте была бы идеальная совместимость с отличным пониманием того, в какой момент что нужно сделать правой половине егеря, а что - левой.
Если бы не та погибшая девочка, от которой осталась разве что рука.
Если бы не пришлось вытаскивать Джека из его воспоминаний насильно.
Впрочем - насильно мил не будешь, хах?
Моррисон самовольно уходит, маршал ещё пытается с тем поговорить - да куда там, бесполезно. Рейес тоже собирается: молчаливо, отдав бо кому-то из наблюдавших за спаррингами. Может быть выбор другого партнёра для дрифта - не такая уж плохая идея? Он знает себя - упёртый, в желании сделать лучше делает как всегда.
Вон, та же Лена. Кадет, но девочка способная и охотно идущая на контакт. Габриэль знает, что не сработается с ней именно поэтому: иногда ему нужно, чтобы в его собственной голове молчали, а не трещали без умолку. У неё, кажется, девушка есть, вот только в шаттердоме её никто и никогда не видел: не боится ли Окстон, что когда-нибудь разобьёт сердце той, кого любит, банально тем, что вернётся домой хорошо если по частям, а не медалью в пустом гробу.

Э П И З О Д   Н Е Д Е Л И  [31.07.2023 — 06.08.2023]
────── ♦ ──────
жил на свете ровный парень [genshin impact] / Richard Grayson & Damian Wayne

По легенде, Моракс в этой компании лишь один из десятка помощников босса. Без особой истории. Без особых навыков. Его знают скорее как педанта, выискивающего любые попытки "нагреть" босса. Его специальность — контракты: их выгода, точность, сроки, условия, любая мелочь, способная принести убытки или прибыль. А еще он всегда по чистой случайности — последняя преграда, на пути к боссу. Потому что только он решает, кто достоин внимания Чжун Ли, а кто нет. Мелкими мошками заняты Ке Цин и Нин Гуан, но Моракс любит быть в курсе всего, что происходит в компании. Он привык держать все в руках, он должен знать обо всем. И уж, конечно, он должен знать о том, кто будет тенью следовать за куклой, которую Моракс посадил в кресло босса. На свое место.
Он легонько тарабанит пальцами по столу. Мальчишка либо слишком проницателен, либо осведомлен о гораздо большем, как для человека, который вообще здесь во второй раз. И Моракса это раздражает. Его не устраивает тот факт, что есть что-то, о чем он не в курсе. И не в курсе он о "заговорщиках", мутящих воду, как не в курсе и о том, кто именно крысит за его спиной. Это необходимо исправить.

***
Он понимает, что происходящее сейчас — лишь проверка на обещанную беспрекословность, о которой он сам и заикнулся. И не то, чтобы его что-то смущало в самом деле, скорее было крайне непривычно. Здесь еще играет роль мужское задетое эго, где его некто другой слишком очевидно ставит на место, которое — как бы это ни звучало — находится под ним. И всё же Тарталья ловко распутывает все пряжки,  тянет за все молнии, оголяясь и бросая снятые элементы одежды на то же кресло, в котором ранее сидел. Всё же раздевание — это полбеды. Тела также оценивают много где — и в военкоманте, и в больницах — и всегда смысл один и тот же. Изучить внешние данные. Имеет место быть, даже если заранее контекст чужой хотелки был совершенно другой.
А вот со второй частью проблемы. Чайльд даже не успевает дать себе мысленную оплеуху — заминка и так наверняка заметна. Может, есть и другие пути в убийстве этого, как его... Чжуна Ли?... Он, конечно, уже месяцами ранее их просматривал и разбирал, стараясь обойтись без жертв с своей стороны, и не находил, и сейчас едва ли трезво сможет внезапно осениться идеей. А сейчас он скорее тянет на проститута, чем на солдата. Ладно, проехали, на колени он все же приземляется. Довольно плавно под конец, чтобы не повредить их. И возвращает внимание Мораксу, ожидая от него комментариев, которые просто обязаны быть. Очередная проверка, которая никак не расходится с требованиями, озвученными ранее. Да, он поставил на кон свою гордость, но с выгодной для себя целью — пройти  это чертово собеседование, которое явно свернуло куда-то не туда и не отвечает ожиданиям. И цель эта очень нехотя возвращает мысли Тартальи в нужное русло.

П О С Т   Н Е Д Е Л И     [31.07.2023 — 06.08.2023]
────── ♦ ──────
afterparty [umbrella academy] / Number Five
Там, в апокалипсисе, им с Долорес как-то посчастливилось найти чуть обоженое неоново-красное табло, висевшее, судя по антуражу полусгоревших стен в какой-то хипстерской кофейне. Чтобы вернуть красный неон к жизни, ему потребовалось шесть часов, три из которых были отданы на собирание паяльника.
«Я люблю тебя. Ничего не бойся.»
— Как-то пошловато-сентиментально, тебе не кажется? – делано-небрежно интересуется Пятый вытирая руки не очень чистым серым полотенцем.
Долорес  оборачивается, смотрит на него со снисхождением.
— Не кажется.  Мне, милый, кажется что ты слишком занудствуешь. И отказываешь себе в удовольствии немного подурачиться и в возможности почувствовать хоть что-то кроме напряжения в мозгах, — она ерошит его отросшую челку пальцами, вытаскивает запутавшуюся в волосах травинку, — очень красиво, мистер Пятый. Стало намного уютнее. Теперь хочу неон в спальню.
— Мне кажется, такие штуки уже рождаются на свет скрежещущими, для усиления эффекта ценности жизни в момент зависания в наивысшей точке поездки, — он задумывается на несколько минут, бездумно разглядывая лениво плывущие внизу огни, — помнишь как мне удалось починить генератор, питающей американские горки, и мы катались на них всю ночь? Было лето и ты ступала по асфальту на цыпочках, потому что он слишком раскалялся днем и еще не успел остыть к ночи.
Помнишь, мы взломали автомат с газировкой и напились колы так, что не могли на неё смотреть еще полгода?
Помнишь, я катал тебя в хромой тележке из супермаркета по пустой парковке с тремя работающими фонарями?
Помнишь, как ты украшала рождественскую елку, пока я держал разваливающуюся стремянку?
Помнишь?

Э П И З О Д   Н Е Д Е Л И    [14.08.2023 — 20.08.2023]
────── ♦ ──────
новая глава / Castiel & Dean Winchester
— Не уверен, — он пожимает плечами, говоря грубую правду. Он никогда не доверял тем, о ком обычно пишут сказки. Все эти твари были еще те изворотливыми суками, которые так и хотят взять от человечества все, что только могут. Особенно ангелы и демоны. Особенно ангелы — и снова смотрит на своего собеседника через зеркало, как только перед водителем раскрылась долгая и прямая дорога. Благо никого не было, поэтому можно было расслабиться после продолжительного по времени вождения, — Поэтому мы должны сделать все, чтобы он нам помог. Уверен, что этот божок и сам не захочет, чтобы Гера постучала ему в дверь и позвала на свою войну за власть. Или что там у них происходит?
Впереди их могла ожидать очередная ловушка, ведь он доверился переводу демона, от которого никогда нельзя было ожидать ничего хорошего. А быть может, двое и правда найдут Гефеста, но тут же окажутся под наковальней, так как вызвали гнев греческого Бога. Могли быть и другие сценарии, о которых хранитель даже не задумывался. И только последним пунктом из этого списка был тот, где у них все получается. В какой-то степени Дин перестал верить в удачу: возможно в тот момент, когда узнал, что Бог, который их всех создал, лишь очередной мудак из дешевого скандала.

***

Посмотрел на надпись, чуть приближаясь к руке охотника и случайно ее касаясь, посмотрел странные символы и расшифровку. Любят боги греческие усложнять всё. С Чаком и то легче дела обходили, если со стороны посмотреть.
— Могу поговорить с ним я, но никогда с богами такими речь не вёл. И не знаю я, как к ангелам божьим относится он, — если у богов этих есть служители небесные, то никогда не слышал он про них. Но ангелов огромное количество в разных пантеонах. Как и много богов, что до сих пор не разгаданы внешние признаки и имена их. Кастиэль замирает вновь, взгляд на улицу устремляя и рассуждая о своём.
— Нужно поспешить нам, Дин. Тучи сгущаются над городом этим. Чувствую неладное я. Как бы не опоздали мы с приключением этим, - и вновь затих, думая о том, что было бы лучше перенести Винчестера к нужному месту и не ехать такую долгую дорогу. Но почему подумал только сейчас об этом он? Или думал, что Дин не даст к себе прикоснуться к такому существу, как ангелу божьему? Или Винчестер все ещё не любил летать и надёжным средством считал машину свою? Вариантов много было, но раз отправились на Импале они, то нужно поторопиться им, пока совсем не поздно стало.

П О С Т   Н Е Д Е Л И     [14.08.2023 — 20.08.2023]
────── ♦ ──────
stone cold / Swan Prince
— Пожалуйста, не говорит так об Элизе, она пыталась, она следовала условиям проклятия, сколько могла, я ей обязан многим, — Август не защищает сестру, Август защищает своё право быть спасённым. Из одиннадцати только он один, случайность его спасения доставляет нестерпимую боль.
Август ожидает от Йохана гнева, разочарования или равнодушия, космического вакуума между ними, векового молчания, снисхождения, насмешки, боли, но не этого. Первые секунды он боится опустить свой взгляд к Йохану у его ног. Он смотрит в точку на уровне его лица. Взгляд не может сфокусироваться на пустоте, Август опускает голову. Глаза в глаза. На него будто смотрят два погасших костра.
Он чувствует будто держит в руке пламя, ладонью касается кипятка, больно, пугающе, недопустимо, но отдёрнуть руку не хочется, он проводит костяшками пальцев по скуле, большим пальцем по сомкнутым губам. Рука как не своя касается кожи Йохана, будто это текст Брайля, историю, которую иначе не прочесть.
— Тебе не следует…ты же король, — Август тяжело опускается на колени рядом. Стены комнаты будто сдавливают их друг к другу. Пространство вокруг сужается, он не сам, он вынуждено жмётся к брату, ткнувшись лбом о его плечо. Если он не опустит голову ниже, потолок обрушится. Он громко вздыхает, прикрывая глаза.
— Нет, не боюсь. А я должен?

Э П И З О Д   [28.08.2023 — 10.09.2023]
────── ♦ ──────
скука / Satan & Judas & Robb Stark
Какое это было веселое в первый раз приключение, как накрасил ресницы, вытягивая щеточкой из себя женское, чтобы глаза в створке религии, были женские, непременно женские, как натянул хламиду, спрятав под ней и пол и самое себя. Смеялся про себя: сколько дверей закрывает женщинам эта тряпка, сколько дверей ему она открыла. Ах-ах, мусульманское привидение желанно и в группе для переживших сексуальное насилие, там, где делятся нарывами, которые мужчине не увидеть и там, где жалуются на побои, заигрался так, что в душе затеплилась благодарность в ответ на чужое: «Садись, сестра, здесь тебе рады», а потом сидел-сидел-сидел и впитывал-впитывал-впитывал, собирал роскошные свидетельские показания, приглядывался, запоминая признаки, чтобы потом в толпе выглядеть без труда и увязаться следом без сомнения. Как опускают глаза, как каменеет лицо, как шарахаются громкого звука. Хочется всё вывалить на Гарбо, но не порисоваться, это толкает его жажада действия в спину. Хочется взвести себя как курок, добраться до той, особой ясности, которая снимет мелкие вопросы.
Магнолия благоухает беспардонно, иноземная распущенность аромата чуть не кружит голову.

***

Умиротворенно пережевывая здешний джентльменский омлет, смотрел чуть дальше золоченого канта тарелки и посейдоновых зубьев вилки, предпочитая проживать сегодняшним днем. И день этот лепился из эклектичности солнечных полос и теплого дыхания ранней осени, медовых полевых нот и зайчиков в темных волосах Монро. В детстве в отчем доме завтраки на террасе превращались в затяжные пикники, неумолимо относя ассоциативный ряд к детективам Агата Кристи, полным джентльменов, облаченных в белое, соломенных шляп, подкрученных усов и официантов, склоняющихся ровно пополам. С отличной задницей. В юности маясь на таких трапезах у родителей то и дело раздумывал над охотой, прогуливаясь между столиками, кушетками, пуфиками и яркими думками, изящными серебряными подносами, по которым плясали солнечные зайцы. Столик традиционно украшала тканая шотландская скатерка и букет поздних пурпурных пионов. Неспешный разговор о переменчивости погод, нынешнем урожае, местной флоре и фауне. Запахи угощения были пойманы под купала серебряных крышек. Яркие блики подкрашивали сочные бока яблок, играли на виноградных гроздьях, на мягких губах, на зубцах многочисленных вилок.

***
Утро дано, чтобы повторился привычный сценарий: ровные косы, аккуратные чулки, продуманный лëгкий макияж. На сладкое невинная белозубая улыбка. Хорошая девочка, достойная дочь своих родителей — известных меценатов. Ей пророчат блестящее будущее.
Она предпочла бы до этого не дожить.
Очередной скандал кончился взрывом.
Улыбнувшись, звонким и чистым голосом послала нахуй всю семью оптом: и мать, и отца, и двух неуправляемых малолетних идиотов. В день, когда две пираньи-погодки поселились в доме, раньше всецело принадлежавшем ей одной, что-то малое откололось. С тех пор крошка за крошкой рассыпался монолитный камень терпения, а теперь он, наконец, треснул.
Средний палец как манифест.

П О С Т   [28.08.2023 — 10.09.2023]
────── ♦ ──────
all elbows and knees / Mina Murray
Генри высовывает голову из окна, чтобы почувствовать на своих щеках остатки ночного тумана, оседающие сейчас большими каплями и пробирающим до костей холодом. Ему нравится туман, а внутри его костей всегда холодно, семейный камин давно перестал отапливать его внутренности теплом счастливых воспоминаний или возникающих вспышек тёплых чувств в настоящем.
Чернила остаются на пальцах, к ним добавляются несколько капель осевшей на оконной раме росы, когда даже не наследный принц слышит вдали мальчишечьи голоса (будто бы в закрытом интернате для мальчиков где-то можно от них спрятаться) и закрывает окно, беря необходимые книги и несколько листов написанного, исправленного, переписанного, зачеркнутого и добавленного, снова переписанного начисто эссе.
В нём про очередную пьесу, что им нужно было прочитать, проанализировать и понять лучше, чем это сделал автор. Автор мёртв, его кости истлели, и душа его в месте, где нет дождя, ни снега, ни бурь не бывает жестоких. А теперь группа шумных мальчишек, что лучше бы сейчас гоняла на поле для регби или с футбольным мячом, чем читала древнегреческий, пьесы и чьи-то там трагедии жизней, тревожат его покой своими неумелыми мыслями и заключениями. (Генри бы понял, вернись он озлобленным духом и начни им мстить). Тем более, что от «мальчишек» мало чего осталось — ни детской невинности в пухлых щеках и ещё по-детски округлых боках, ни её же в их действиях и словах. Они теперь шумные, грубые, а их происхождение, тянущееся в родословных со времён, когда шекспировский английский был в обиходе, и титулы дарят им их амбиции и чувство неприкосновенности. Генри не нравится быть в их обществе больше необходимого, он обходит стороной их компании и запрещённые вечеринки, чтобы провести лишний час в конюшнях или с очередной книгой, где-то, где... где-то. Не здесь. Не с ними.